Я предлагаю ей представить образ себя в проблеме, и она видит черную, будто дотла сгоревшую фигуру. Та говорит: «Я не хочу жить». Таким образом, без долгих лет психоанализа поверхностная проблема «мало зарабатываю на своем деле» выводит на подлинную – «я не хочу жить».
Когда она так выгорела и куда ушли ресурсы? Увы, их никогда и не было.
Я спрашиваю у фигуры, сколько ей на самом деле – психологически – лет, и она превращается в шестилетнюю девочку, застрявшую в том прошлом, когда мама заставляла ее нянчиться с младшей сестрой. От мамы она переняла негативные убеждения и о се-
13
мье, и о работе. Работа – слишком тяжела. Работу нужно совмещать с семьей. Семья – это каторга и несвобода, необходимая только затем, чтобы не быть хуже других. Вот почему сил нет. И лучшее, что может сделать девочка, – это включить тотальный саботаж, энергосберегающий режим, чтобы хоть как-то выжить. Что она и предпринимает.
Таким образом, героиня сессии пытается строить семью, растить детей и развивать свое дело на ресурсах шестилетнего ребенка. Неудивительно, что их хватило ненадолго, результаты не радовали, а сама героиня не чувствовала себя ни счастливой, ни реализованной.
Когда мы вычищаем из фигуры маленькой девочки негативные убеждения о семейной жизни и работе, та моментально трансформируется во взрослую женщину, которая сияет, имеет достаточно энергии и мотивации, наполнена любовью к мужу и к детям. Она совершенно по-другому смотрит на семью и знает, как совмещать личную жизнь с делом. А значит, героиня сессии может решать взрослые задачи силами взрослого человека.
Другой пример. Ко мне на сессию приходит молодой мужчина с похожей целью – увеличить доход в своем деле. С проблемами: упадок сил и мотивации, потеря прежней радости от работы, саботаж бизнес-задач. И та же жалоба: «Знаю, что делать, но не делаю. Когда других причин откладывать задачи нет, заболеваю – чтобы все равно их саботировать».
Клиент считает, что причина – страхи. «А вдруг не получится?», «А что, если осудят, засмеют?». Он боится быть непонятым и показаться людям сумасшедшим.
Однако же, когда мы проявляем его образ в бессознательном, сразу видим ребенка пяти лет, капризного и вредного, который отрицает мир взрослых как скучный, серый и рутинный. Ребенок говорит: «Взрослые – не живые» – и наотрез отказывается взрослеть.