Толстый помнил, как ему пришлось осторожно принимать вкусненькое в тарелку, как с великой опаской он брал за тонкую ножку бокал, наполненный лимонадом, и подносил хрусталь к губам. У него в доме, да и у Длинного, таких столов и прочего не было. Здесь он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
«Хорошо ещё, ничего не разбили, – подумал он про себя и тут же, усмехнувшись, прошептал: – Надо было грохнуть пару бокальчиков, тогда бы бабка не стремилась меня в этот дом отправлять».
Дом Толстого был гораздо менее богат, чем дом чёрненькой. Прадед Толстого, пожалуй, не стремился выбиться в интеллигенты. В большом сарае, пока хватало сил, держал свиней и прочую полезную живность, продуктами от которой, видимо, снабжал таких, которые проживали в доме чёрненькой и в других дачных домах. Но это было давно, потом всё перемешалось, ряд собственных домов освободились под давлением, да и так по причине исчезновения владельцев, а уж после войны разношёрстное сообщество как-то успокоилось и жило тихо и мирно рядом с бывшей столицей. Место это из-за доступности так и осталось местом дачным, только дачники стали менее знаменитые и менее требовательные к бытовым условиям. На лето снимали комнатки и сарайчики, а больших домов для дачников почти не осталось-много деревянных в войну разобрали на дрова.
«Возрождается местность», – подумал Толстый и задремал. Спал он недолго – пожалуй, не более получаса, – проснулся, повернулся на спину и прошептал:
– Возрождаем потихоньку. Строим новое, не без проблем… А как же…
– А как же? – повторил он, когда поднялся и решил облачиться в домашнее.
Он подошёл к шкафу, несколько минут стоял и выбирал, что бы такое простое и уютное надеть на себя, и всё-таки, как всегда, выбрал старый халат – именно тот, который она уже несколько раз грозилась выбросить.
– Всего полно, а зачем… – прохрипел хозяин и, стащив халат с вешалки, бросил его на кровать. – Барахло, всё барахло.
Он медленно снял с себя костюм, рубашку с галстуком, сбросил нижнее бельё и обнажённым подошёл к большому зеркалу.
– Рухлядь ты старая, – прошептал он своему отражению. – Пора бы… – Он задумался и мысленно спросил себя: «Куда пора бы?». И сам себе ответил: – Зря ты так. Мы ещё ого-го! Ещё могём.
Он натянул на себя халат и прошёл в кабинет. Супружница не любила, когда он в старом халате сидит за рабочим столом, но сейчас ему было всё равно, что скажет она. Он достал свой дневник и записал: «Мы ещё могём!», добавил дату и положил толстую тетрадь на стол.