Дело было утром. Ну, правда, не совсем. Утро для Геннадия понятие растяжимое, причём весьма. Утренние часы могли каким-то образом плавно превратиться и в вечерние. Как-то даже незаметно могло это произойти. Так вот Генаша сидел за своим столом в большом общем зале. По барски так сидел, кушал что-то, чай или кофе попивал, или ещё что-то, что ему нравилось. Ничто, как говорится, не предвещало… И вдруг послышался сильный шум, гам, крики соседей, по составу невысокопарных слов и выражений, явно недовольных его поведением.
Вика с мамой тоже выбежали из комнаты, чтобы прийти соседям на помощь. Как же иначе? Солидарность здесь превыше всего – она же и безопасность. Хммм… И что все они увидели? Ну, как сказать, культурно выражаясь…
Представьте, сидит Генаша одетый по домашнему вполне прилично, в свой длинный клетчатый махрово коричневый халат, довольный такой сидит, покуривает. Ну, пепел, конечно, сразу на пол стряхивает… А что такого? Привычка у него такая, как будто забывается всё время, что не на улице. Да и с другими такое бывает, уверен он. И вдруг лужа… ярко-жёлтая такая, с характерным ядовито алкогольным запахом, да длинная такая по всему большому залу стремительно течёт. Прямо из под полы его халата и вплоть до самой дальней стены и в неё упирается, разливаясь всё шире и шире по полу, охватывая всё новые пространства общей территории. Да, не каждый бы так смог, не у каждого так мочевой пузырь мощно работает, только Геннаша и смог.
– Эх, Гена, Гена, – так и застыли соседи.
– А ему, смотрите ка, всё равно.– Да, по барабану.
– Горе луковое. Совсем мозги пропил.
– Или отшибли.
– Да теперь уж без разницы. Всё одно: дурак дураком.
Геннадий с достоинством молчал, невозмутимо продолжая что-то пить и чем-то закусывать. Друзья его делали тоже самое, глядя на него, старались, подражали. Где же вот так оторваться, если дома нельзя? Только здесь не ленились ребята, как будто специально для этого в общагу и приходили.
И вот стоят они в прихожей, дружки его, втроём. Все колоритные такие персонажи, со следами побоев, с множеством разнообразной глубины и формы шрамами, кривыми от переломов носами. Стоят они, такие совсем молодые, около тридцати, плюс-минус, не больше, а выглядят как старики. Стоят, поддерживая друг друга, чтобы не упасть, в то время как соседи пытаются их вразумить, направить на путь истинный, а они… Едва стоят, смотрят на всех, ухмыляются, гадят прямо под себя и ржут как кони от восторга. А по их и без того грязным штанам течёт что-то жёлтое, сильно и плохо пахнущее, течёт прямо на пол, задевая в процессе и ковёр и чистую обувь, оставленную соседями в прихожей. Течёт. И что делать? А ничего. Терпеть.