– Рабби, тогда кто я?
– Ты? – удивленно переспрашивает Акива. – Ты Шимон, сын Йохая, мой юный ученик.
– Не уходи от ответа, пожалуйста, – прошу я. – Ты ведь наговорил сейчас столько всего, что и года не хватит разобраться. Почему именно мне? Какой из четырех овец ты уподобишь меня?
Старик мнется, жует губами, как будто сомневаясь, стоит ли продолжать.
– Ты не овца, сынок, – говорит он наконец. – Ты даже не пастух, как я или Моше. Душа, которую поселили в тебе, обладает немереной силой.
– Что это значит, рабби? Что я смогу творить чудеса?
Лицо Акивы кривится; такой гримасой он обычно реагирует на неимоверную глупость.
– Чудес не бывает, Шимон. Сказки о чудесах предназначены только для самых глупых. Если ты способен задать мне такой вопрос, значит, тебе еще предстоит сильно поумнеть.
– Тогда что? Что я должен делать с этой душой?
Он снова пожимает плечами:
– Трудно сказать. Смотри на себя как на личинку, в которой живет диковинная бабочка. Проблема в том, что лишь Хозяин знает, когда она действительно понадобится миру. Он знает, а ты можешь только гадать. Сколько тебе сейчас – двадцать? Девятнадцать?
– Двадцать три, – обижаюсь я. – Я семейный человек, рабби. Моему старшему сыну Элазару скоро шесть.
– Двадцать три, – задумчиво кивает Акива. – Значит, у тебя еще достаточно лет. Не теряй времени, сынок. Вникай в эту душу, учись у нее – и она откроет тебе много нового. Не исключено, что именно ты станешь тем, кто выпустит ее в мир. Ну а если нет…
– Если нет… – затаив дыхание, повторяю я.
Старик улыбается:
– Если нет, она просто переберется в новое тело. Каких было много еще до того, как ты появился на свет.
– Достаточно лет – это сколько? И как я пойму, надо ли выпускать ее в мир?
Рабби Акива бен-Йосеф молчит.
– Рабби?
– Довольно, Шимон, – говорит он. – Ты и так узнал сегодня чересчур много. Будь у меня выбор, я бы еще годик-другой поводил тебя по лабиринту. Но выбора нет, ведь, скорее всего, это наша последняя встреча. Давай прощаться, сынок.
– Последняя? Почему?
Акива вздыхает:
– Потому что наместник назначил большой праздник в честь кесаря и его победы над нами. А ты, конечно, знаешь, как они привыкли праздновать. Будут игры, будут гладиаторы и, само собой, будут казни в театре Кейсарии. Не знаю почему, но старый Акива считается у них главным трофеем, так что без моей скромной персоны никак не обойтись. Наместник обещал содрать с меня кожу железными гребнями. С Божьей помощью надеюсь умереть быстро.