Все говорят, что оно сказочно красивое. А по мне так просто уродское. Приторное, как торт из сахарных коржей, обмазанных тонной сахарного крема и облитых сахарным сиропом. Зубы сводит.
А еще оно лживое.
Когда тянут это ублюдочное «А-алиа-ан-аа!» представляешь принцессу, дворец и толпу прислуги. А не нищебродку, живущую вместе с бабкой в однокомнатной хрущобе на бабкину пенсию. Как сказал один мой несостоявшийся кавалер, «Имя у тебя претенциозное». Очень подходящее слово. Такое же дебильное, как и само имя. Как и этот кавалер. Помнится, он был в очках, жилетке и галстуке. Толкал длинные умные речуги. Открывал передо мной двери, подавал руку и отодвигал стулья. Потом, правда упился и повел себя как нормальное быдло с заводской окраины. То есть вломился за мной в туалет и попытался нагнуть над унитазом. За что получил по голове железным ершиком. А потом и вовсе позорно сбежал, когда я соврала, сказав, что мне пятнадцать лет.
Интересно, этот тоже сбежит, если ему соврать? Прямо вот сейчас.
Вряд ли. Скорее невозмутимо продолжит делать дело, невозмутимо кончит, невозмутимо сядет в кресло, раскурит сигару и позвонит адвокату. Он вообще невозмутимый.
Невозмутимо оглядел меня с ног до головы, когда я к нему в кабинет заявилась.
Невозмутимо кивнул, когда сказала, чего хочу.
Невозмутимо отвел сюда.
Невозмутимо поставил раком и стянул трусы.
А вообще он ничего, этот мистер Невозмутимость. Высокий, под метр девяносто. Крупный нос, тяжелая небритая челюсть, мускулы, руки, плечи, всё как я люблю. Только старый. Лет тридцать, не меньше.
И еще взгляд. Ледяной. Смотрит как на мясо в магазине. Нет, такой адвокату звонить не будет. Он позвонит киллеру. По принципу «нет тела, нет дела». Черт! Ну нахрен. С ним лучше не шутить.
Чего он там возится? И почему до сих пор больно? Девки рассказывали по-другому. Типа, больно только в начале, а потом одни оргазмы. Больно уже было, стало быть целку он уже порвал. Или у меня какая-то не такая анатомия? Две целки? И зачем ноги шире? Я слышала наоборот, им больше нравится, когда ляхи сдвинуты, обхват плотнее. Или это у него какая-то не такая анатомия?
Я изгибаюсь, скашиваю глаза…
И обалдеваю.
Мамочки!
У него агрегат…
Нет, не буду ничего говорить.
Короче, эта штука в меня не влезет.
– Еще шире! – командует обладатель кожаной дубины, раскачивая меня взад-вперед и пытаясь протолкнуть свое чудовище внутрь. Вход распирает. Ноги дрожат и расползаются в стороны. Ком в горле мешает завизжать.