– Ознакомься, – начальник пододвинул к краю стола лист бумаги, а сам откинулся на спинку кресла. Достал из стола трубку, развязал кисет с табаком. Спустя несколько секунд по кабинету распространился душистый запах вишневого табака.
Заключение дисциплинарной комиссии… курсант Фёдор Сорока… за систематические нарушения дисциплины и неудовлетворительные показатели в учёбе… к отчислению…
Шестеро преподавателей – за, трое – против, воздержавшихся – нет.
– Что? Как? – Фёдор не верил своим глазам. – В смысле к отчислению?
– Что тебе не понятно, курсант?
– Господин капитан первого ранга, но как же это?
– Сорока, я тебя предупреждал? – голос Улицкого был холоден.
– Но я к нему даже пальцем не притронулся.
– К кому?
– К княжонку этому.
– Это-то тут причем, Фёдор? Ты где вчера вечером был? Отвечай.
– В салоне…
– В салоне. И тебя там видели. И как ты пил со своим дружком видели. И с девицами танцевали. А потом дрался. И дворника к воздушному шару привязал.
– Но я же…
– В общем всё. Это всё, Фёдор. За два месяца до выпуска… Я же тебя просил… Эхх… На собрании тебя защищал только я и капдва Сумов. Ну он-то понятно, ты единственный, кто по мишеням на стрельбище попадает. Еще прапорщик Зиберт почему-то. Но все остальные… Мне тут принесли твой табель. Навигация – неудовлетворительно. Артиллерийское дело – неудовлетворительно. Занятия по тактике… Вот, полюбуйся. Физическая подготовка, стрельба, фехтование, тут ты молодец, а по остальным? Дьявол! Из тебя бы мог получится прекрасный офицер, я же вижу. В тебе есть то, на чем держится наша Империя… Но ты всё, пардон, просрал. Я ведь знал твоего деда. Еще лейтенантом под его началом служил. Ты ведь очень похож на него…
– Но может…
– Нет, курсант. К вечеру освободи комнату в общежитии. Документ подписан, и я уже ничего не могу сделать.
– Но я не могу вернуться к отцу…
– Так раньше надо было думать, Сорока. Свободен.