Куроногий крепко взял нас за руки (чтобы не сбежали?), провёл к первому ряду и усадил там. Мне досталось кресло-качели. А вот Тиму не повезло: при каждом движении его кресло издавало громкий пукающий звук. Когда Тим обнаружил это, то сильно покраснел и замер, стараясь не шевелиться.
Внезапно раздался скрип, переходящий в стон, который превратился в хихиканье. За золотым троном распахнулись двустворчатые двери и раздался звук фанфар. В проёме показался толстенький лысоватый человек. Вокруг его лысины было пушистое облако кудрявых золотистых волос, поднимавшееся к потолку и окружавшее его голову, как корона. Только надо лбом «короны» не было: там была честная лысина. Вокруг маленьких невыразительных глазок были нарисованы густые чёрные круги. Лицо блестело от пота.
Человечек был одет во что-то вроде длинной разноцветной шубы до пола. Видимо, он был председателем этого дурацкого правительства. Он важно подошёл к трону и уселся на него. Сидение заколыхалось: золотой трон оказался надувным.
Лысый Председатель величественно положил пухленькие ручки на золотой стол, осмотрел собрание и спросил немного визгливым голосом:
– Пришельцы здесь?
На нас с Тимом упал яркий луч прожектора. Мы зажмурились. Председатель кивнул и продолжил озабоченным тоном:
– Господа, сегодня мы собрались по крайне важному делу!
Тут я вздрогнула, поскольку собравшиеся в этом зале разразились оглушительным смехом, овациями и криками. Кто-то даже запел что-то, напоминавшее марш. Кресло Тима выдало громкий торжествующий пук.
Председатель спокойно дожидался окончания какофонии. Мы сидели так близко к нему, что я видела, как на лбу у него собираются капельки пота. Наверное, ему было жарко в шубе. Когда установилась тишина, Председатель продолжил:
– Как вы знаете, в последнее время участились случаи землетрясений. Это может привести к полному разрушению нашего дворца и всей страны.
Взрыв смеха и ликования. Капли пота на лбу Председателя начали собираться в маленькие ручейки и стекать вниз.
– Необходимо найти способ прекратить это безобразие и остановить землетрясения.
Я начала подозревать, что всеобщий смех – это что-то вроде аплодисментов. Многие хохотали до слёз. Это было так заразительно, что я начала смеяться вместе с ними. Тим сидел неподвижно с чрезвычайно сосредоточенным выражением.