Я с раздражением смяла листок. Этим рисунком гордилась бы разве что бабушка первоклассника. Ну и каракули! Я швырнула комок в мусорку. Он долго и уныло шуршал по трубе.
Когда шорох стих, в моей каморке впервые раздались звуки, которые издавала не я. Звуки тяжёлых шагов. С той стороны двери ко мне приближался грузный человек. Я задержала дыхание. Странное возбуждение накрыло меня: смесь страха с боевым задором. Раз негде спрятаться, значит, буду сражаться! Не знаю, с кем и за что, но так просто вы меня не возьмёте!
Дверные петли нехотя скрипнули, как будто хрустнули суставы. Дверь приоткрылась. Сначала внутрь ворвался запах. Пахнуло водорослями и квашеной капустой. А затем сквозь дверной проём протиснулась огромная туша.
Широкие плечи, могучие руки, ноги как столбы… И юбка! Тяжёлая грузная женщина неспешно, словно нехотя, подошла к столу. Под мышкой был зажат стальной поднос. Вид у неё был какой-то сонный. Взгляд не сфокусирован, мышцы расслаблены. Она как будто не совсем понимала, где находится и что ей от меня надо.
– Кто вы?
Ответом мне – только тяжёлый вздох.
– Где я?
Женщина скребёт в голове грязноватой пятернёй.
– Я, вообще-то, голодная! – говорю я уже с вызовом. И в самом деле, как только я произношу эти слова, как ощущаю голодные спазмы в животе.
– Пи-ши, – рычит великанша.
– Что? – растерянно переспрашиваю я. Может, я её не расслышала?
– Пи-ши.
Слова даются ей с трудом. Её горло с трудом проталкивает звуки, как будто она пользуется речью далеко не каждый день. Гигантский палец тычет в стопку бумаги на столе, а потом в бездонную мусорку.
– Надо писать и бросать туда? – я не могу поверить в бессмысленность нашего разговора.
Великанша разворачивается в сторону двери.
– Что писать-то? – кричу я ей.
Подходит к двери.
– Я буду писать, только если вы меня покормите!
– …
– И расскажите, где я!
– …
– И кто здесь был до меня!
– …
– И почему здесь…
Дверь со скрежетом захлопнулась. Что ж. Переговоры не удались, но я хотя бы попыталась.
Тяжёлые шаги смолкли вдали, и я осталась в тишине. Но она уже не стелилась вокруг могильным безмолвием. Она оказалась наполнена мелкими деталями: еле слышные поскрипывания, что-то похожее на плеск волн. И пол подо мной слегка покачивался.
Я сидела за столом, обхватив голову. Неужели это я преобразовала это место? Я нарисовала корабль – и вот я на корабле! Я нарисовала пиратов – и ко мне пришла пиратка! Может, я, как художник Карандаш из старой детской сказки, оживляю всё, что рисую? Ха! Если тут всё завязано на картинках, то этот мир скоро будут населять одни монстры и инвалиды! Вон какая «прекрасная» принцесса у меня получилась! Только в боях без правил участвовать!