Вы, полагаю, знаете российские реалии того периода: при акционировании предприятия цена его акций первоначально ниже их реальной стоимости. И если даже предприятие убыточно, последующая продажная стоимость акции, как правило, неизмеримо выше начальной цены приобретения. Собственно, по этой нехитрой стратегии возникла поросль российских скороспелых миллионеров из числа лиц, до приватизации причастных к руководству заводами, фабриками, институтами, магазинами, ателье и химчистками. Кто чем командовал, тот то и поимел. Если, конечно, сообразительности и весовой категории хватило, а мораль позволила. Что касается контрольного пакета акций предприятия, то он определял в конечном счёте, кто командует судьбой предприятия и финансовыми потоками. В нашем случае это были большие, даже очень большие деньги.
Двум котам в одном мешке тесно, и двум уважающим себя руководителям не ужиться в тесной роли хозяина. Так поссорились Евгений Михайлович с Владимиром Николаевичем. Затем появился криминальный сюжет. Квартиру Владимира Николаевича подожгли, облив бензином металлическую дверь. В тот момент в их квартире на третьем этаже были только хозяин с женой, эвакуировались ещё до приезда пожарных. Жена благополучно выбралась через окно и спустилась по водосточной трубе, грузный Владимир Николаевич прорывался через дверь. Сильно обгорел и едва не лишился глаз, долго лечился.
Заказчика и исполнителей поджога не нашли, приватизацию базы приостановили. Мы со своими специалистами от темы отошли по причине нерешённого в коллективе базы вопроса распределения собственности. Позднее я бывал на базе раз или два в гостях. Директором базы стал Владимир Николаевич, всё прочее сохранялось внешне неизменным.
Зрелище последствий площадных пожаров в тайге удручает.
Мне довелось видеть сотни гектаров выгоревшей Кокшайской тайги, что на Восточно-Европейской равнине. Обгорелые стволы корабельных сосен чёрными остовами смотрели в небо. Жизнь ушла из этого леса, десятилетиями будет земля затягивать раны. Поезд шёл мимо, мне хотелось отвернуться. Люди – виновники происшедшего, было стыдно, хотя причём здесь я?
А в тысяча девятьсот семьдесят пятом году я оказался на Дальнем Востоке. Стояли необычные даже для тех мест морозы, и когда в дальневосточном городе «Солнечный» оборвало высоковольтную линию электропередачи, на спасение города бросили военных. Мне повезло уехать из Солнечного часа за три до аварии на линии. Я стоял у окна поезда, и сопки Дальневосточной тайги, оголённые пожарами от костров браконьеров, виднелись на горизонте, как грудь истерзанной женщины.