– Конечно, знаю, – немного разочарованно отозвался Енох. – У нас полно и того и другого.
– Так вот, это – тополь осинообразный. И такого здесь нет. Это вечное дерево, Енох. Американцы называют его «пандо». Дерево само по себе невзрачное, обыкновенное. Но оно не умирает, а как бы передаёт себя дальше, вырастает новое и становится не одним деревом, а целой рощей, растущей из одного корня. – Ицик полез в растрёпанную записную книжку. – Один учёный – ботаник, которого я там встретил, написал мне его латинское название: Populus tremuloídes, и, кстати, он сказал, что этой роще, огромной роще в сотни деревьев, из одного из которых и выпилены эти дощечки, – восемьдесят тысяч лет. И все они одно и то же дерево!
– Передача себя. Переселение душ, – заворожённо прошептал Енох. – Вот оно. То, что я искал.
Ицик, увлечённый рассказом, не расслышал, что сказал Енох, и, должно быть, к лучшему, так как цена могла тут же подрасти. Дружба дружбой, а выгоды своей Ицик никогда не упускал. Они ещё поболтали, распили бутылочку вина, привезённую Ициком из Португалии, где они отдыхали в порту после тяжёлого плавания через океан. Енох рассчитался и собрался уже уходить, когда услышал странные звуки и возню в дальнем углу помещения.
– Это мыши так разгулялись, покуда ты был в отъезде? – спросил он хозяина.
Ицик заржал, полез в угол, откуда доносился писк, и вытащил на свет большую клетку с двумя обезьянками.
– Всучил мне один клиент в Малаге. Не хотел я брать, но я на этом парне столько заработал, что решил сделать ему приятное и купил у него этих двух мартышек. Вот теперь не знаю, что с ними делать. Хочешь, продам – совсем недорого, за сколько купил, за столько и отдам. А ты с ними и с фотокамерой вместо шарманки будешь ходить по улицам и привлекать клиентов, – развеселился купец.
– Да, пожалуй, возьму, – ответил Енох, у которого тут же возникла совсем другая идея: вот кто ему и был нужен для опытов.