Ага, – он помрачнел, – со смертью и сверхъестественным. В то же время нет никаких доказательств того, что в языческие времена праздник имел какое-либо особое значение, кроме сельскохозяйственного и сезонного… В Ирландии и Шотландии его иногда называли «праздником мертвых», устраивались жертвоприношения. Нет фактических доказательств, но считается, что в жертву на Самайн приносили первенцев, золото и животных… В эту ночь умирают люди, нарушившие свои гейсы… Так, гейс. Привет, ссылка на гейс… Посмотрим, что ты такое и нарушил ли наш мертвый друг какой-нибудь такой… Ага. Гейс – распространенная в древности разновидность запрета-табу в Ирландии… Очень длинное описание, вам будет неинтересно… – Он помолчал с минуту, и за эту минуту Джемма почти умудрилась снова провалиться в сон. – Итак, ладно, гейс – это что-то вроде обещания, данного самому себе, обществу или высшей силе. Обещания у каждого свои, разные, начиная с «не смотреть через левое плечо», «не есть мяса», «не пускать после захода солнца ни мужчину, ни женщину»…
Покачиваясь на волнах дремы, Джемма уловила последние слова. Не есть мяса? Какой дурак откажется от Канзас-стейка?.. Точно, стейк – вот чего хотелось. Огромного стейка средней прожарки. Доставки тут нет, так что за ним придется выйти из гостиницы… На улицу… Свернуть на дорогу… Чтобы куда-нибудь дойти, нужно идти по дороге, конечно же…
– Я еще поищу… Вот, смотрите, еще на Самайн друиды жгли костры из рябины, чтобы говорить с духами…
И вдоль этой каменной стены, увитой плющом… Камень такой холодный под рукой. Ладно, еще шажок…
Башня возвышалась над ней, словно столб черного огня, уходящий в небо. Джемме казалось, что она не сможет рассмотреть ее вершину, даже запрокинув голову. Камень был черным, таким черным, словно сделан из самой черноты. А потом стало ясно, что это и не камень вовсе: чернота шевелилась, извивалась, была живой. Джемма зачарованно протянула руку, чтобы дотронуться, но…
В окне на втором этаже кто-то стоял. Джемма нахмурилась. Кто живет в этой черной башне? Так много тумана, она даже не видит, как в нее войти… Слишком много, откуда он только ползет, как кисель, эй, погоди, она же сейчас утонет!..
В окне стоял Теодор Купер.
Он раскинул руки, словно приглашал ее обняться – или полюбоваться богатым убранством. Ковры, деревянные шкафы, позолоченные узоры на колоннах… Купер стоял, словно застывший. Отсвет старинных медовых ламп высвечивал золотом его кожу и глаза… Купер будто был сделан из золота. Выкован. Изготовлен, словно демонический золотой телец.