– Я называю ее Минни.
По ее тону он понял, что так деревню никто, кроме нее, не называет.
Он обратил внимание еще на одну вещь: говорила она быстро и много, но временами слова обрывались. Видно, она напряженно о чем-то думала. Мысли были нервные, тревожные и спутанные. Во время пауз из глубины рощи доносился топор дровосека.
Пройти в дом, разумеется, Кинлох не мог до наступления темноты. Стало быть, придется в роще ждать сумерек. Когда женщина ушла, ничто не мешало предаться размышлениям. Мысль вернулась к событиям в Илинге. С какой целью человек в меховой шубе шантажировал другого? Бомон – вряд ли это было его настоящее имя – писец попрошайка с Раутон-стрит, рассказывал множество историй на эту тему. Нет, сам Бомон шантажом не занимался. Он признавался, что кишка у него «слишком тонка». Но по нынешним временам, это самое прибыльное дело. Хотя опасное. Бомон говорил еще одну вещь: почти во всех случаях шантажа бывает замешана женщина. Женщина из высшего света, готовая выложить большие деньги, чтобы спасти свою репутацию. Мысль Кинлоха обратилась на ту, которая только что оставила его. Не из-за нее ли и вышла вся история? Она, очевидно, знала, для чего мужчины встретились ночью. Но вмешалась слишком поздно. Туман задержал, вероятно. Человек, несомненно, явился с намерением убить. Человек, способный убить одним ударом, – а Кинлох слишком часто слышал предсмертные вздохи, чтобы не сомневаться, что хозяин испустил дух от первого же удара – берет нож только тогда, когда идет заведомо на мокрое дело.
Кинлох с содроганием вспомнил, что его рука попала в лужу крови через секунду после удара.
При этой мысли он выронил трубку изо рта и сел под деревом. Не оставил ли он там следов? Человек, сознательно предпочитавший бесшумный нож громкому револьверу, сумел, разумеется, скрыться бесследно. А Кинлоху было не до того… Со страхом он вспомнил, что на месте преступления осталась трость.
Да, конечно, безопаснее переждать где-нибудь несколько дней. Какая ни была бы глухая деревня, а газеты все-таки приходят. Тут в безопасности можно будет следить за развитием следствия. Никто не видел, как они приехали сюда, и никто не будет знать об его присутствии в усадьбе. Так, по крайней мере, она сама сказала. Это хорошо, потому что так он, может быть, узнает подробнее о деле. О деле и о ней самой. Любопытство разбирало Кинлоха. Первое чувство антипатии прошло. Женщина была не такой, как он думал вначале. Во всяком случае, разобраться ближе не мешает.