Когда нас «грузили» в камеру, один из уже находившихся там людей вскочил и заорал: «Мужики, осторожно! Там пробитый!» Все внезапно расступились, и освободилось место. Между нами стоял парень лет двадцати пяти, опустив голову, и криво усмехался. Скорее это даже была гримаса затравленного зверя. «Пробитый», или «пидор» – низшая каста в тюрьме. Трудно представить, что переживают эти люди, низведенные до уровня пресмыкающихся. Никто не хотел попасть в их когорту, а попасть туда можно было легко. Чтобы оказывать давление, администрация специально поддерживала страх в подследственных, а потом и у осужденных. Но об этом позже. Эти люди, «опущенные», делают самую грязную работу, убирают, моют туалеты, их могут насиловать – раньше по беспределу, а сейчас по согласию. Хотя не важно, как это назы-вается. Главное, что это орудие давления на арестованных – иногда даже физического, что тоже не исключается, а иногда даже приветствуется администрацией.
Основному контингенту заключенных вступать с «опущенными» в контакт, по тюремным понятиям, категорически нельзя, дабы не разделить их долю. Поэтому понятен тот страх, который заставил всех ужаться в тесной камере, чтобы, упаси боже, не коснуться этого несчастного.
В двери открылось маленькое окошко, «кормушка», и в нее начали подавать еду. «Кашло», «баланда» – так назывались эти тюремные блюда на местном сленге. Конечно, нормальный человек это есть не может, да и к тому же я был в таком потрясении от произошедшего и увиденного, что вряд ли смог бы есть. Какой-то по-мятый с виду мужичок, заискивающе заглядывая мне в глаза спросил, можно ли ему съесть мою порцию. Я не возражал.
Мое весеннее утро 2005 года началось в тюрьме. Тогда я не знал, что мне предстоит еще 2191 таких дней.
Система управления в государстве отражает ту систему ценностей, которая исповедуется обществом. Когда посторонний попадает в эту среду обитания, он должен либо принять эту систему ценностей, либо социальная группа его отторгнет. Но что делать с теми, кто принадлежит к этой группе, но отказывается принимать навязываемую систему ценностей? Ведь и отторгнуть его нельзя, и убедить в необходимости принятия по умолчанию невозможно. Получается такой себе неуправляемый субъект, источающий угрозу системе. Тогда один выход – сломать его.