В первую очередь, разумеется, важной для меня.
Познай эту ужасающую безнадежность, незримо нависшую над всеми участниками действа. Именно безнадежность, поскольку речь в этой повести о делах давно минувших дней идет об одном старом родовом проклятии. Если ты еще не понял.
Я знаю, мы собрались в нашей уютной кают-компании, чтобы всего лишь скоротать еще один скучный вечер во время нашего затянувшегося плавания. Знаю, что ты ожидал какой-нибудь необременительной корабельной байки, подобной тем удалым затяжным песням, что, бывает, поют матросы на палубе. Но я предупреждала тебя, мой мальчик, я тебя предупреждала.
Моя история темна, страшна и тяжела, она потребует от тебя определенного мужества. Но подчас ничего другого нам не остается, кроме как смело встать перед лицом суровых испытаний. Поэтому прошу тебя: в должной степени проникнувшись грандиозностью описываемого события, все же ничего не бойся и отправляйся в путь за нашими героями:
Главаседьмая
Она шагнула вперед, и словно бы тени сгустились позади нее. Пламя свечей тревожно колыхнулось, а очередная молния подобно гениальному, но безумному художнику мгновенно выхватила и запечатлела столь неописуемую картину.
Увы, и сейчас момент оказался смазан. На графиню совершенно неожиданно напал тяжелый, надсадный кашель. Впрочем, ничего неожиданного в нем не было. Могу сообщить, пусть это слегка неуместно при первом знакомстве, что графиня уже давно была серьезно больна. К тому же, даже в лучшие времена в замке бывало сыро и промозгло.
Схватившись за грудь, она согнулась и неуверенно засеменила вперед, словно уносимая неведомым сквозняком в своем пышном кринолине.
Вся наша компания с интересом и неким настороженно-хищным любопытством тоже подалась вперед, как бы гадая, а может быть, предвкушая, не упадет ли графиня с лестницы.
Этого, к счастью, не случилось. Буквально зависнув на какие-то мгновения над верхней ступенькой, графиня невообразимым чудом вновь обрела равновесие. Она степенно выпрямилась, словно ничего и не было, и сделала величественный шаг со ступеньки, не совсем, правда, грациозный.
– Бабка синяя, в цвет, я отвечаю, – прошептал Рилл.
Эскапада, не оборачиваясь, шикнула на него. Возможно, обостренными чувствами воительницы она единственная поняла всю серьезность события, всю ту зловещую угрозу, протянувшую к ним незримые жадные руки. Ну и Нулл, конечно, тоже почувствовал, само собой, – это даже не обсуждается.