Я перевела взгляд на неё, натянуто улыбнулась и проговорила, – Нет.
– Ну, хорошо, – всё также улыбаясь, говорила та, – ты можешь занять любое свободное место.
Я заметила, как справа кто-то поставил рюкзак на пустое место около себя, мол, чтобы я не могла подсесть. «Хм», можно подумать я жаждала сидеть с кем-то из них. Такая ситуация для меня не в новинку, поэтому с совершенно спокойным видом, я прошла и заняла место за последней партой, на которой лежали какие-то вещи.
– Давай, я это уберу, – быстро включилась учительница, которая до сих пор молчала. Она забрала вещи и переложила на подоконник.
Я принялась готовиться к уроку, совершенно не обращая внимания на шёпот, явно направленный в мою сторону.
– Светлана Станиславовна, – послышался голос Татьяны Николаевны, – Оставляю вас с учениками, не смею больше мешать, – проговорила она и вышла.
– Ладно, – Станиславовна вернулась за свой стол, – продолжим, на чём мы остановились…?
– На том, что нам всем бы хотелось послушать биографию нашей новой ученицы, – Игнатьев развернулся и уставился на меня. – Или нам Википедию почитать? – Косо ухмыляясь, он глазел на меня.
Я же продолжала молчать, не желая доставлять ему радости, показывая, что меня это задело.
– Заткнись придурок!
Услышала я голос девчонки с соседнего ряда.
– Евгения?! – удивленно произнесла учительница.
– Простите, Светлана Станиславовна, но Игнатьев достал уже. Неужели, не понятно, она не хочет рассказывать о себе.
– А ты что, родственную душу почуяла? – не унимался тот, – надеешься, что она составит тебе компанию, в твоих жалких, школьных деньках?
– Павел, немедленно прекрати! – призывала к порядку Станиславовна.
Только было ощущение, что её никто не слышит, все в классе наблюдали за происходящим. Я же ужасно злилась, не то чтобы обычно меня принимали радушно, скорее равнодушно, но чтобы так, точно никогда.
– Иди в жопу Игнатьев!
– Евгения Лермонтова! – прогремела учительница строжайшим голосом, – ты наказана и останешься после уроков!
– Но… – пыталась возразить Женя.
– На три часа, – пригрозила Светлана Станиславовна.
– Супер, – обрадовался Игнатьев.
– И ты тоже, молодой человек! – тут же осадила она его.
– Я-то за что?
– На четыре часа!
Это было последнее, что я слышала, так как моё внимание привлёк гул, еле уловимый, далёкий, но нарастающий с каждой секундой, я сжала кулаки и закрыла глаза, пытаясь прогнать наваждение и страх, который охватил меня в тоже мгновение. Затем произошло то, из-за чего про меня точно подумали, будто я чокнутая. В какой-то момент, когда гул в моей голове приближался, я услышала, нет, не так, я отчётливо расслышала, голос из моего сна, именно он и создавал тот самый гул: «Настя, Настя, Настя, Настя …!»