Ян хмыкает и вытаскивает черное портмоне.
«Даже проще, чем я думала».
Ян вытаскивает небольшую стопку разноцветных купюр и смотрит на меня, а я на него.
– А может, я тебе заплачу, и ты уйдешь?
– Ха-ха-ха, – ворчу и, схватив все, что было в руке у него, убегаю.
Понятия не имею, сколько он их вытащил, но остаток я верну, конечно же. Просто мама уже звонит и мне лучше бы скорее появиться дома.
Сидя в машине такси, я, наконец, заглядываю в сумку, куда бросила деньги и, вытащив все купюры, насчитываю двадцать три тысячи.
– Господи, кто носит такие деньги в кошельке? – в шоке глазею на них и взяв тысячу, остальное убираю в свой потрепанный кошелек, который достался мне от Алиски, в отдел с замочком.
Мама в беспокойстве смотрела на меня и даже не сразу задала вопрос.
– Ма, все в норме. Я чиста, по-прежнему девственна, ни разу не целована, особенно этой ночью и моему внешнему виду, есть объяснение.
– Лучше бы так и было, Аня.
– Ребенка… стошнило. Я была рядом. И хозяй-ин, дал свои вещи. Потому что его жена… сварлива, – выдумывать на ходу подобное сложнее, чем врать про Яна. Там все с языка слетает.
– Прошу, скажи, что это правда? – берет в свои нежные материнские руки мое лицо и смотрит в глаза.
– Это правда. Я всю ночь ухаживала за мальчиком. Делала примочки, – улыбаюсь ей.
Но ведь почти так и было, верно?
– Ладно. Ребенку лучше?
– Ну да. Гораздо лучше. Сегодня у меня выходной. Видишь? Пойду погуляю с подружкой.
Она громко и показательно выдыхает.
– Конечно, иди.
Я знаю, что мама боялась моей замкнутости, которая порой проявлялась в то тяжелое время.
Ей нравится видеть меня восемнадцатилетней девочкой. Которая тусуется с подругами, ходит в бургерную и покупает немного вредной еды и бегает по дешевым магазинам ТЦ.
– Я в порядке, мамуль, честно-честно, – обнимаю ее и провожаю на работу.