Думай и богатей. Самый богатый человек в Вавилоне - страница 29

Каким же будет слово Господа? Желание! Я желал, чтобы мой сын не был глухонемым, больше всего на свете. И от этого желания я не отступал ни на секунду.

Когда-то много лет назад я написал:

Впервые в жизни я задумался, справедливы ли эти слова. Передо мной в кроватке лежал мой новорождённый сын, не имевший ушей. Даже если он научится слышать и говорить, он всё равно останется изуродованным на всю жизнь. И это будет ограничением, которое поселится отнюдь не в разуме моего сына. Что я мог сделать? Мне нужно было найти способ пересадить в разум ребёнка моё собственное жгучее желание найти способы и средства донесения звуков до его мозга без помощи ушей.

Когда ребёнок подрастёт, чтобы общаться, я заряжу его разум жгучим желанием слышать – и тогда природа собственными способами сумеет сделать это желание реальным. Я думал обо всём этом, но никому не рассказывал. Каждый день я клялся себе, что мой сын не будет глухонемым. Мальчик подрос и начал обращать внимание на то, что происходит вокруг него. И мы заметили, что у него есть слабый слух. Когда он достиг возраста, в котором дети обычно начинают разговаривать, он не заговорил. Но по его поступкам мы понимали, что он что-то слышит. Именно это я и хотел знать! Я был убеждён, что если он может слышать, пусть даже чуть-чуть, то слух можно будет развить. А потом произошло нечто такое, что дало мне надежду. И надежда эта пришла с самой неожиданной стороны.

Мы купили фонограф. Когда ребёнок впервые услышал музыку, он пришёл в неописуемый восторг и мгновенно завладел аппаратом. Мы заметили, что он предпочитает определённые записи, в том числе и марш «Долгий путь до Типперери». Как-то раз он ставил эту пластинку раз за разом почти два часа. Он стоял перед фонографом, сжав зубами край звуковой трубы. Мы не понимали, в чём смысл этой странной привычки, пока спустя несколько лет не узнали о принципе «звуковой проводимости костей».

Вскоре после появления в нашем доме фонографа я заметил, что мальчик слышит меня довольно отчётливо, если я говорю, прикасаясь губами к сосцевидному отростку его височной кости. Эти открытия дали мне средства, необходимые для воплощения моего жгучего желания в реальность. Я понял, что мой сын научится слышать и говорить. К этому времени он уже умел произносить некоторые слова. Ситуация была не самой обнадёживающей, но для желания, подкреплённого верой, нет такого слова, как «невозможно».