Луковые кольца в сахарном сиропе - страница 6

Шрифт
Интервал


Она замедлила шаг, пропуская дочку вперед. Калитка, вечно не запертая, поскрипывала от ветра. Во дворе валялась куча ненужного хлама, который муж много раз грозился убрать, но так к нему и не притронулся. Маленький сарайчик, что украдкой выглядывал из-за дома, был забит под завязку.

Ирина вздохнула. Теперь ей самой придется об этом позаботится.

Деревянное крыльцо, ведущее в дом, перекосилось.

– Так и не успел починить, – она намеренно перешагнула через сломанную ступеньку.

– Ты скучаешь по нему? Да? – Маша положила руку матери на плечо.

– Я до сих пор не верю, что он умер, – Ирина открыла входную дверь. – теперь мы остались вдвоем. Два месяца прошло, а я не могу привыкнуть.

– Ты до сих пор обижена на него? – Маша бросила обувь и рюкзак прямо на пороге. – Мы никогда об этом не говорили…

– Да, никогда. Ты хочешь?

– А ты?

– Давай-ка пообедаем для начала, а потом и поговорим, – Ирина достала кастрюлю из холодильника и поставила на плиту. – Переодеваемся, пока суп греется. И руки помой!

Она зашла в свою комнату и взяла со столика портрет мужа. Он беззаботно улыбался, такой молодой и красивый. Ирина помнила тот день, когда была сделана эта фотография. Они поехали за город с друзьями и детьми. Маша тогда была совсем маленькой, даже в школу не ходила. Олег выпил лишнего и приревновал ее к своему приятелю. Ирина узнала об этом только дома. А потом взяла больничный, так как ссадины на лице были слишком заметными. И у нее появился новый миксер – так муж обычно просил прощения. Она уговаривала себя потерпеть, дать ему время, шанс все наладить и исправить. Ей хотелось, чтобы он наконец понял, какую боль причиняет близкому человеку. И вот он ушел, а она осталось, так и не услышав от него слов прощения и не успев простить.

Самое страшное, что Маша давно перестала быть ребенком и все понимала. И как теперь поговорить об этом откровенно? Она так привыкла делать вид, что все хорошо.

Подруг у нее давно не было – муж всех перевел, как только они поженились.

Единственное, что она почувствовала, когда увидела его мертвым на диване – облегчение. Но в этом она не призналась бы даже самой близкой подруге, если бы такая у нее была. Ни любви, ни жалости, ни чувства потери, только облегчение и стыд. А ведь позади остались двадцать лет брака. И кто из них двоих на самом деле был монстром? Ирина не хотела знать ответ на этот вопрос.