– Ну, что успели выяснить, Ладо? Личность погибшей установлена? Докладывайте по форме.
– Так точно! Факты таковы, – начал тот голосом произносящего речь прокурора. – Погибшая – хозяйка этой квартиры, Изабелла Дадиани, шестидесяти пяти лет, давала частные уроки французского языка. Проживала, как я понял, одна, если не считать приходящей домработницы…
Когда старший следователь коротким кивком головы дал понять, что внимательно слушает, тот продолжил:
– Эксперт-криминалист считает, что смерть наступила вчера около десяти часов вечера.
– А где он сам?
– Он осмотрел тело, потом сказал, что оставляет труп на попечение следствия, и уехал по срочному делу. Вам привет передавал. Сказал, позвонит. Только странный он какой-то, этот эксперт, батоно Гиви. Все время шутил, что в морге покойная будет более разговорчива. А от самого слегка несло спиртным…
Гиви Михайловичу не составило труда догадаться, о ком говорит лейтенант. Судмедэкспертом в управлении долгие годы служил пожилой человек по имени Анзор Георгиевич. Он был специалистом самого высокого уровня и одним из тех немногих энтузиастов, одержимых профессией, на которых держалась вся судмедэкспертиза. Поэтому Гиви Михайлович с пониманием относился к его пристрастию: работа у него не очень приятная – с трупами возиться, тут ведь без маленькой чекушки никакой душевности, сплошной цинизм. А Анзор не мог без чуткости, как-никак столько лет работает на пороге в загробный мир, куда людей с добрым напутствием провожать надо. Ну и помянуть новопреставленного на дорожку – святое дело.
– Следы остались какие-нибудь?
– Нет ничего, за что можно было бы зацепиться, батоно Гиви.
Гиви Михайлович поморщил шрам над бровью и вопросительно посмотрел на помощника.
– Что значит «нет ничего»? Запомните, Ладо: невозможно совершить преступление, не оставив хоть каких-нибудь следов. Понимаете? Потому что убийство без улик является несчастным случаем по определению… Дверь проверили? Нет следов взлома?
– Замок не поврежден, решетки на окнах – тоже.
– А как насчет отпечатков?
– Криминалист сказал: «Обрадовать ничем не могу. Всё стерто. Хотя есть пара-тройка отпечатков, которые, возможно, удастся идентифицировать через базу данных – вдруг где-нибудь да всплывут, мало ли что. А так везде только пальчики убитой и ее домработницы».