– Охотник, сейчас не время для поэзии, – произнес Герман спокойно, но властно.
Всадник в ответ, не поворачиваясь, указал рукой на небольшое кирпичное здание, стоявшее в пятнадцати метрах за памятником. Размером оно было с трансформаторную будку, стены выполнены из красного кирпича с облезшей известью, а позеленевшая от мха деревянная крыша, казалось, только и ждала команды, чтобы рухнуть. В боковых от входа стенах виднелись небольшие окна без рам.
– Бобик, побудь возле памятника. Охотник, пойдем внутрь, осмотрим позицию.
Потолка у часовни не было, его заменял конус крыши, а прогнившие доски полов лежали на земле. Герман вошел первым и бегло оглядел помещение.
– Не бункер, конечно, но для выставки щитов и маскировки в первые минуты боя пойдет. Ну что, позовем гостей?
Охотник коротко прохрипел, пытаясь позвать Бобика: под воздействием анальгетиков, вколотых Климом, он забыл про свою рану, о чем тут же пожалел. Бинт, опоясывающий шею, побагровел. Но волк услышал и уже через мгновение нырнул под опущенную руку всадника, дав тому возможность зачерпнуть силы. Охотник приложил свободную руку к шее, пытаясь усмирить кровотечение.
– Ты что творишь? Клим сказал не трогать! Онеметь хочешь?
Охотник, останавливая словесный поток командира, выставил окровавленную руку перед собой, а затем направил ее вверх, испустив невероятно яркий луч, пробивший крышу.
***
– Внимание! Разгерметизация шлюза номер один, разгерметизация шлюза номер один.
Мусумэ тряхнул головой, пытаясь отогнать фантомные боли, сдавившие горло. Или то была горечь, вставшая комом? Он поднес внутреннюю сторону запястья к маске и взглянул на маленький экран, закрепленный там.
– Система, связь, постовой.
– Да, мастер?
– Что у вас там происходит? Там еще с утра должен был быть Петр.