– Кирюха нормальный поц, – заволновался Дзен, – его не интересуют петухи…
– Это книга, дурень, – посмеялся я.
Тут посмеялся и Пятка, окончательно приняв мою кандидатуру в свое особенное общество.
– Или даже не…, – опроверг свой прошлый довод начитанный парень. – Географа напоминаешь… Который глобус пропил и снова вляпался в передрягу.
Пятка был из тех людей, которому непременно необходимо было похвастаться литературным багажом, ведь он сам себя считал гениальным писателем современности.
– Скорее я мечтаю, чтобы похоронили меня за плинтусом, – выдал я со вздохом единственную аналогию, которую знал.
Пятка взял пару секунд на осмысление.
– Все мы узники установок и заложенных сценариев родителей.
Я кивнул согласно головой. Признаюсь, мне стало приятно, что хоть кто-то меня понимает.
– Я вообще ничего не вкуриваю, о чем это вы, – запищал наигранно Дзен. Его психотип не мог избежать ревности к друзьям, которые так быстро нашли между собой общий язык.
– Дзен, вот скажи, – обратился к нему с иронией Пятка, – хотел бы переехать в Америку?
– Ну допустим. Там пейзажи клёвые и Голливуд.
– А чёрному отсосал бы за это?
Мгновение и Пятка начинает придаваться громким залпам смеха над очередной отсылкой, которую только он и понял. Но мы инстинктивно поддержали его.
– Да пошёл ты, Пят, – изобразил обиду Дзен.
– На самом деле никуда мы с вами выбраться не сможем, – заключил мудрым изречением философ. – Останемся сынами отечества виденьем Сорокина и Балабанова. И быть нам вечно контуженными и озлобленными шатунами Мамлеева, устремляющимися в неизбежную пропасть на безостановочной Жёлтой стреле Пелевина…
Пауза для того, чтобы учёный муж вкусил весь триумф.
– Выпьем же за это! – воскликнул Дзен.
Мы осушили наши бокалы до дна и заказали ещё. Голова кружилась, но тело окутало приятное тепло. Мне становилось всё равно. Только это мне тогда и нужно было.
– Эй, нигга, брат! Повтори-ка нам! – кинул Пятка вальяжно бармену, чувствуя превосходство и власть. – На самом деле, всё подобное старье уже не катит! Нужен новый взгляд на мир! Глазами нашего поколения, которое в принципе просекло суть жизни с помощью архаичных знаний и научилось жить и действовать в сопряжении со своими мыслями, желаниями и потребностями одновременно…
Мы пили ещё и впитывали то, что нам пытался донести этот безумец, который в глубине души, если такая у него имелась, ни во что не ставил ни других людей, ни их судьбы.