Оперы и призраки. Страшные истории в буквах и картинках - страница 2

Опера предназначена для постановки, ее и слушают, и смотрят. Конечно, книга не заменит спектакля. Но мы постараемся, чтобы ваше погружение в атмосферу музыкального театра было максимально полным. Иллюстрации Ляли Булановой, яркие и эмоциональные, непременно перенесут вас в зрительный зал. А возможно, вы даже представите себя на сцене, рядом с героями. Музыкант и журналист Ляля Кандаурова поможет вам разобраться в скрытых смыслах, хитросплетениях сюжета и особенностях музыкального языка композиторов. Музыку тоже можно будет услышать: книга составляет одно целое с бесплатным аудиокурсом в «Гусьгусе» – детском образовательном приложении Arzamas. Десять коротких рассказов Ляли Кандауровой раскроют каждую из опер еще подробнее, а главное – дадут возможность услышать самые важные и красивые фрагменты. Скачивайте приложение и ищите курс «Оперы и призраки. Страшные истории в звуках и музыке» по ссылкам, которые вы найдете на страницах книги.

Мало какой композитор может похвастаться такой долгой карьерой, как Рихард Штраус: 70 лет! За это время он прошел сложный путь от нежного юношеского романтизма первых произведений к просветленной философии поздних работ. Он начал сочинять в 1870-х, когда писали музыку Лист, Чайковский, Григ и другие гении XIX века. Его последние опусы созданы на излете 1940-х. Музыкальный мир к тому моменту изменился до неузнаваемости: композиторы-авангардисты совершали свои дерзкие открытия. А мир в целом переживал последствия страшной войны, которую вела Германия, родина Штрауса. Опероманы любят его работы за пышную красочность; однако некоторые слушатели, признавая гениальность музыки Штрауса, не готовы простить ему сотрудничество с нацистским правительством. Так или иначе, Рихард Штраус остается одной из ярчайших и важнейших фигур музыкальной истории.

«Саломея» написана на рубеже XIX и ХХ веков. Этот период в европейской культуре иногда называют «фин-де-сьекль» (fin de siècle), что переводится с французского как «конец века». Воздух рубежа столетий был напитан беспокойством, смятением и пессимизмом. Парадоксальным образом тревога сочеталась с тягой к изысканной красоте и утонченным, сладким удовольствиям. Все чувства – и радостные, и тяжелые – были взвинчены до предела. В искусстве возникали образы упадка и разложения. «Саломея», с ее хрупким балансом роскошного и омерзительного, – идеальное воплощение этой эпохи.