Со вторым пунктом тоже провал. Симпатичные парни вокруг Адри, может быть, и водятся, но имеют не самые благие намерения. Адрия не готова стать их трофеем, пусть и оступилась несколько раз, воспринимая обманчивую нежность за заботу. Нет. Больше никогда. И забота ей больше не нужна, удалось ведь дожить без нее до семнадцати.
С третьим пунктом в списке счастливых старшеклассниц все куда проще и менее прозаично. Комната Адри является противоположностью девчачьих мечтаний, и это трогает Роудс меньше всего. Ей не нужны розовые рюши, как и крикливые лозунги над дверью или цветастая мебель с мягкими подушками. Все, что нужно Адрии, – чтобы ее не трогали. Комната на чердаке, куда так редко поднимается Аманда, и еще реже Адам, хорошо отвечает этой цели. В этой комнате Адри не чувствует уюта, ведь сложно почувствовать его в доме человека, которого не можешь назвать отцом, а зовешь лишь по имени. Но мрачный чердак со скрипучей деревянной кроватью – лучше, чем улица. Однако это «лучше» в жизни Адрии случилось не благодаря отцу, а лишь по милости Аманды, что впустила ее в этот дом за год до того, как Адам Роудс вышел на свободу. Факт, который тоже не вписывается в жизнь счастливой старшеклассницы.
Лучше, чем ничего. Но все еще хуже, чем у одноклассниц на красочных фотографиях в соцсетях.
Адри моет тарелку и возвращает ее на место. Места вещей в этом доме так же непостоянны, как и люди. В скором времени Аманда в приступе нервозности поменяет все местами, пытаясь добиться какого-то далекого, недоступного им, Роудсам, уюта. Тарелки окажутся не в верхнем ящике справа от раковины, а внизу в левом. Так случается.
Адрия понимает тетю, иногда она ощущает похожий зуд – необходимость сменить место, людей, свой внешний вид, будто в попытке сделать все иначе – вдруг это что-то изменит, успокоит, придаст сил. Обычно так и происходит, но эффект длится недолго. Поэтому Адрия спешит снова сменить окружающую обстановку, а Аманда перекладывает всю посуду в следующий ящик, меняет вещи местами, дает им новые названия. Псу на заднем дворе меняют клички так часто, что в конце концов Адри называет его лишь псом. Это нормально. С этим псом Адрия даже ощущает нечто общее – с самого детства они с матерью сменили так много домов и отчимов, что запоминать имя Адри, возможно, и не имело смысла. Во всем этом хаосе она могла быть просто «девочкой».