– Нохай, убери меч в ножны! – я опустил руку ему на меч.
– Да, господин! – ответил слуга и выполнил мой приказ.
– И ещё, повесь на холодильник замок, а ключ спрячь у себя!
– Господин?! – слуга непонимающе уставился на меня.
– Да шучу я!
На лице Нохая появилась улыбка. Герда же, вскинув носик к верху, возмутилась:
– Не смешно!
Я еле сдерживался, чтобы не заржать в голос. Всё же юношеское тело давало о себе знать. Возможно, дело в гормонах?
– Герда, тебе следует зарегистрироваться!
– Да, Господин! Но я должна вам кое-что сказать, у меня было видение! – затараторила Герда, всё ещё шмыгая носом. – У вас сегодня будут незваные гости и инквизиция.
– Интересно… – я задумался.
Когда мы поднялись и вошли в гостиную, Нохай уже убрал сундук в одно только ему известное место. А мне всё не давал покоя один вопрос:
– А почему вы не сообщили в полицию? Самовольно убрали тела? Это разве не является сокрытием улик?
– Если бы вы не были одним из десяти самых влиятельных родов в империи, тогда, да. Но даже заяви мы в полицию, городовой вполне мог отказаться вести расследование, так как это чревато! Лезть в разборки родов себе дороже, да и никто не любит этого. Может вмешаться только сам император, но для этого у него должны быть основания и свои интересы. А так рода грызутся потихоньку, и никто в это особо лезть не желает! – разъяснил слуга.
– Это вы называете потихоньку? – удивился я.
– Пожалуй, вы правы, случай с вашим родом – скорее исключение из правил, но обычно это именно так!
Нет, всё логично, но всё равно как-то не по-людски. Или я просто привык к Советской власти и что за спиной всегда стоит сильное и грозное государство. Которое, если что, встанет на сторону слабого. Нет, я помнил девяностые и беспредел, который тогда творился, но это продлилось относительно недолго. А здесь рода должны сами выпутываться из любой передряги…
В дверь настойчиво позвонили, а затем ещё раз и ещё.
– Нохай открой! – сказал я, а сам напрягся в ожидании гостей, игнорировать слова Герды было неразумно.
– Твоя предсказательница была права, это инквизиция! – оживился Велиал, – Я спрячу метку.
Я почувствовал холод по всей правой руке. Лёд нарастал на печати, и я чуть не закричал от боли. Дьявол, а можно не так больно? Я отдёрнул рукав и уставился на руку, печати будто и не было. Но я точно знал, что она теперь спрятана, и каждая пульсация печати отзывалась в моём мозгу уколом боли.