Он пытался придумать увлечение, – но все безрезультатно. Бывало, какая-нибудь интересная или оригинальная идея захватывала его, но, немного остыв, он смотрел на нее совсем другим, трезвым взглядом. И, на этот взгляд, вся затея выглядела как-то глупо и бессмысленно.
* * *
Многое изменилось с тех пор. Он сделал успешную творческую карьеру. Придуманные им глупые идеи пользовались спросом, несмотря на их бессмысленность. Но самое удивительное – теперь кому-то все это казалось нужным и даже полезным. Кто-то считал его талантливым, успешным и особенным. Кто-то считал его работу настоящим творчеством, достойным внимания и хорошего гонорара. Кто-то, только не он сам.
Ян вспомнил своих итальянских коллег и хозяина ресторана. Эти люди не просто выполняли свою работу, они жили в ней на полную катушку, от души, не боясь показаться кому-то смешными и нелепыми. Они заполняли себя ею до краев и были похожи на детей, азартно играющих во взрослые игры.
Было в этом что-то знакомое для Яна, что-то пленительное, но неуловимое, похожее на жар-птицу, которую можно увидеть совсем рядом, но трудно поймать голыми руками.
* * *
Ян вспомнил Ольгу за гончарным кругом, ее молчаливый сосредоточенный взгляд, упрямо падающую на глаза прядь рыжих, выбившихся из пучка волос, осыпанных глиняными крошками, тонкие длинные пальцы в глине, из-под которых понемногу начинал вырастать новый глиняный сосуд, как по велению волшебника, приобретавший свою неповторимую форму.
Вспомнил восторг, с которым она доставала свой сосуд или скульптуру из печи, словно ребенок, который радуется новой долгожданной игрушке. Ему казалось, что она похожа на сказочную фею, совершающую превращение простого, ничем неприметного куска глины, в волшебный одухотворенный предмет.
В эти моменты ему самому хотелось немного побыть этой игрушкой, попасть в эти умелые заботливые руки, пахнущие глиной и краской.