– Зина, успокой их, – строго и громко сказал водитель в белой рубашке и красном галстуке подошедшей крашеной даме, но она, легонько наклонившись к нему бюстом, хихикнула и, шатаясь, подалась обратно. Сидевший у дверей напарник обернулся, и я увидела его вытянутый профиль с приподнятыми бровями.
– Открой форточку, – сказал он и, покривив носом, чихнул.
Холод, как извивающийся змей, пошел шарить по сиденьям, что-то выискивая и вынюхивая. Его хвост шлепнул по лицу и исчез. Я посмотрела на куртку. Она качнулась. Подкралось беспричинное беспокойство.
– Сделай остановку! – вслед за вырвавшейся музыкальной паузой послышалось требование Зины, и компания потянулась к выходу, плотно сбившись у дверей.
Покачиваясь, наш дирижабль пронесся еще пару километров и, вкатившись на заправку, притих.
– Остановка двадцать минут, – объявила белая рубашка с красным галстуком.
Выходить я не спешила и пропустила игривый поток женщин. Последней выходила крашеная дама и бросила на меня равнодушный взгляд.
– Все хорошо?
Я торопливо кивнула в ответ.
Но через двадцать и даже через сорок минут автобус не дождался их. Кофе с булочкой я давно прожевала на улице и опять, как примерная ученица, нетерпеливо заняла свое место.
– Я знаю, где они, – с этими словами второй водитель вышел. Вскоре пьяные и громкие пассажиры толкались, рассаживаясь. Они весело рассказывали о разъяренном хозяине кафе, и о том, как он пытался их выпроводить за то, что они принесли свою еду и не стали делать заказ. Официант пригрозил вызвать милицию, и только тогда все покинули заведение, оставив там бедлам.
От них сильно разило спиртным и копченой колбасой. Я радовалась, что сижу ближе к выходу и мне не придется дышать перегаром. Все заняли свои места, но не успокоились.
Некоторое время недалеко от машины водители о чем-то спорили, но, вернувшись, поменялись местами, и мы опять поехали. Вместе с ними в салон втиснулась тревога. Элегантных и обаятельных водителей она перерисовала в задумчивых и несдержанных.
Взбудораженные женщины, матерясь, обзывая кого-то козлом и дебилом, постепенно притихли, а затем зарылись под пледы, и началась перекличка храпом. Я опять прикрыла глаза, но тут же оцепенение сдавило мой мозг.
Широко открытыми глазами я всматривалась в дорогу.
Редкие капли дождя шлепались о стекло и тонкой струйкой сползали вниз. Размашистые щетки ласково смахивали их.