Он хотел немедленно уйти, когда экскурсия по этому холодильнику закончилась, разбудить пилота и вылететь в свой отель на юге Испании, где сейчас стояла приятная погода, переночевать там, а затем, как и планировалось, вылететь в Австралию, чтобы заняться неотложными делами в Южном полушарии до наступления Рождества. А проверку в ледяном отеле проведет Никос, когда выздоровеет.
Однако досрочный отъезд из Швеции – признак поражения не только из-за холода, но и из-за Лены. Он не должен спасаться бегством из собственного отеля из-за того, что в присутствии генерального менеджера не владеет собой.
Она красива. Константинос заметил это сразу, еще при первой встрече, однако до того проклятого ужина Лена была просто очередной привлекательной сотрудницей.
Эти странные чувства, от которых его бросает то в жар, то в холод, были вызваны исключительно тем, что в ту ночь он потерял бдительность. Он не оказался бы в подобной ситуации, если бы не был так чертовски глуп, что переспал с ней.
Стиснув зубы, Константинос вдохнул холодный воздух и заставил себя вернуться к делу – инспектированию ледяного отеля.
От огромного главного купола отходили лабиринты обледенелых туннелей, которые вели к номерам, и они направились в ближайший. Тоннели оказались выше, чем он помнил, а стены – толще.
Номера, которые они осмотрели, были разными и, следовательно, уникальными, в большинстве из них не было ничего, кроме большой ледяной кровати с толстым матрасом, на котором лежала шкура северного оленя.
– Ты здесь ночевала? – спросил Кон, когда они спустились еще по нескольким ледяным ступеням и оказались в комнате, вырезанной в виде лесной опушки с соснами и северными оленями, а кровать будто поднималась над лесной подстилкой.
Обслуживающему персоналу рекомендовали спать в отеле перед приемом гостей, чтобы знать обо все нюансах.
– Один раз. В первую зиму.
– И?
– У меня здесь развивается клаустрофобия. Я не горю желанием снова заночевать здесь.
Удивленный, Кон посмотрел на нее, требуя объяснений.
Лена покачала головой:
– Когда выключаешь свет, здесь становится жутко.
– В это время года всегда темно, – заметил Кон, – темно и холодно.
– Не так, как здесь. Это совершенно другое. Здесь стены такие толстые, что сквозь них не проникает ни свет, ни звук. Прислушайся, абсолютная тишина. Снаружи всегда есть хоть какой-то свет – от луны, звезд или, если повезет, от северного сияния, но здесь… – Лена потерла руки и поежилась. – Как в гробу.