И только после этого понял, что между моими ладонями натянут яркий желтый солнечный луч, один в один как те, что я видел на световых барьерах, только в разы тоньше. Тоньше пальца, но ярче лампы дневного света под потолком.
Теплый.
Луч начинался на левой руке, обхватывая запястье петлей, тянулся до правой, но не заканчивался там. Он вился дальше, спускаясь к полу, как простая веревка, и петлял по мату пару метров, оканчиваясь, в итоге, брошенным секунду назад маленьким кухонным ножом. Вернее сказать, тем, что секунду назад было маленьким кухонным ножом.
Теперь это был большой, почти в локоть длиной, нож с ухватистой рукоятью и широким обоюдоострым клинком с острым кончиком. Совершенно не тот нож, который я держал в руках. Совершенно не тот нож, что я кидал.
Совершенно не тот нож, что я вообще когда-либо видел!
– На-а-адо же… – протянула Кей, стоящая чуть в стороне и точно так же, как я, глядящая на нож. – Как интересно…
– Что же тебе интересно? – спросил я, осторожно раздвигая руки и следя за поведением световой веревки.
– У каждого просветленного свое оружие, как и своя Вспышка. – как ни в чем ни бывало, будто и не пыталась меня накромсать на холодец минуту назад, заговорила Кей. – В основном, это что-то близкого контакта – мечи, сабли, кастеты, булавы.
– Но?.. – поторопил я ее, аккуратно натягивая теплую веревку и глядя, как нож неохотно шевелится на полу.
– А у тебя роупдарт. Это редкость.
– Ага, и?.. Редкость это плохо?
– В данном случае не то чтобы хорошо. У нас тут собрались светлячки с более тривиальным оружием, понимаешь?
– Нет. – я покачал головой, уже смелее подтаскивая к себе нож и наматывая световую веревку петлями на левую руку.
– Мы не можем научить тебя обращаться с таким оружием. – вздохнула Кей. – Если меч, сабля и даже, скажем, булава имеют что-то схожее в себе, то роупдарт… Это же даже не нож! Хотя у нас и с ножом нет никого!
Я подтянул нож к себе и взял его за рукоять, любуясь оружием. Теперь в нем не было ничего от маленького кухонного ножика – желтое сияние приняло вид прочного то ли минерала, то ли стекла. Невозможно было определить, где начинаются границы материального тела ножа – пальцы, щупающие его, постоянно посылали в мозг разную информацию, словно клинок ежемоментно менял свои габариты и конфигурацию. То же самое происходило и с веревкой, которая под пальцами меняла свою толщину от волоса до каната. Аура свечения при этом оставалась все той же.