Красные следы, красные пятна на кафеле, красная рана в груди, из которой торчит рукоять ножа. Первая мысль: долго же он будет это отстирывать. Ещё секунда – и до меня доходит: это не бутафорская кровь. Не рукоять ножа с отпиленным лезвием.
Его рана, она настоящая. Убийство, оно настоящее.
Оставляя алые следы на полу, я бросаюсь наверх.
Через несколько минут в душевой собираются все: Алсу, которая сняла парик и распустила длинные чёрные волосы, Ольга с чашкой вечернего чая и Петя. Они чуть не сталкиваются в дверях, торопясь увидеть тело. Но, когда я подвожу труппу к дальней кабинке, там никого нет.
Это смахивает на шутку. Недавно здесь лежал труп. А теперь я смотрю на пол, капли воды на стенках, слив и не вижу ничего: ни тела, ни лужи крови. Смерть исчезла, как в очередном спектакле.
Открываю рот, чтобы спросить: «Какого чёрта?», но понимаю: все смотрят на меня. Кто-то с любопытством, кто-то мрачно, а кто-то с непониманием.
– Это что, шутка? – наконец рявкает Ольга. – Сегодня не первое апреля!
– Да я… Я видела его. Он был здесь! – звучит так неубедительно, будто я играю по ужасному сценарию.
– О боги, – она закатывает глаза.
– Но вот же, на полу… – Я осекаюсь.
Кто-то из нас натащил фальшивой крови со сцены, и весь пол, вся лестница теперь в алых следах. Если настоящая кровь Игоря и была среди них – она давно затерялась.
Глупо приоткрываю рот, глотая воздух, когда тёплая рука обнимает за талию:
– Боже, кажется, кто-то перегрелся. Или перепил, – Алсу хихикает. – Пойдём домой.
– Но он был здесь! Мёртвый!
– Видишь тело? Мы нет, – говорит Петя с такой доброй улыбкой, бесит!
– Так, а ну пошли вон из душевой! – наконец рявкает Ольга.
Стучат каблуки, Алсу тащит меня к двери. Створка захлопывается, разделяя нас и место убийства. Я не уверена, что смогу остаться в театре одна, поэтому набрасываю куртку прямо на окровавленное платье. Все три квартала до нашего дома Алсу болтает:
– Тебе надо хорошенько выспаться! И, это, будь осторожнее, ведь актёры часто с ума сходят. Слышала о Нижинском? Невероятный талант, но шизофрения…
– Это не галлюцинация! – перебиваю я.
– Да ладно, ты сама видела, никого там не было. И, боже, кому нужно убивать Игоря? Актёр он хороший, верно. – Она достаёт из сумки ключи. – Но когда за это начали перерезать глотки?
Пока мы поднимаемся по лестнице, Алсу продолжает говорить и говорить: