От Лейбница он перенимает мнение, что так называемые врожденные идеи присущи разуму только как типичные правила формального функционирования, и что царство темных, бессознательных идей в душе очень обширно и очень важно. Как и Рид, он допускает, что опыт формируется из ощущений посредством предсознательной, инстинктивной умственной деятельности, и придерживается самих вещей как условий для позитивной теории познания; в отличие от этого, он заменяет здравый смысл научно контролируемым, критическим использованием разума. Кант, вероятно, заимствовал у Бонне различие между непознаваемой вещью самой по себе и видимостью, которая есть не что иное, как наше субъективное воображение, а также утверждение о том, что Лейбниц все интеллектуализировал, а Локк все сенсибилизировал, и о значении мозга для жизни души. С другой стороны, он отвергает эфирное тело Бонне в пользу безпространственного и вневременного царства духов Сведенборга, которые находятся в чисто идеальном или умопостигаемом общении друг с другом.
Кант следовал за Баумгартеном настолько близко, что использовал его учебники в качестве основы для своих лекций; с ним связаны и эпизодические склонности Канта к философии тождества в третий период его творчества. Крузий стал примером для Канта благодаря своей скептической критике рациональной теологии, космологии и психологии и противостоянию эвдемонологическому оптимизму, включая доказательство бессмертия из постулируемого будущего баланса между заслугами и счастьем. От Тетенса Кант перенял трехчастное деление душевных способностей на чувство, понимание и волю. Если в первый период своего творчества Кант, как и Рюдигер, учил, что математика аналитична, а философия синтетична, то во второй период он, как и Ламберт, утверждал, что обе науки синтетичны и что обе они априорны. Ламберт берет пространство, время и движение как простые априорные базовые понятия с аналогичными однородными частями геометрии и форономии (теории движения) и формулирует основные вопросы эпистемологии о том, как такие составные понятия возможны a priori и почему они имеют объективную обоснованность. Кант лишь преобразует составные понятия a priori в синтетические суждения a priori.
Мотив, побудивший Канта перейти от точки зрения первого периода ко второму, заключается лишь в его неспособности примириться с антиномиями и в надежде, что он сможет их преодолеть, перейдя от реалистического представления о формах восприятия к идеалистическому. За пять лет до этого он уже познакомился с беспространственным и вневременным царством духа Сведенборга; возможно, оно указало ему путь, но не побудило идти по нему. Важно отметить, что для Канта действительно убедительным доказательством исключительной субъективности форм восприятия была другая непреодолимость антиномий; для априорности форм восприятия, напротив, доказательство заключалось в том, что он считал, что без них математика не может быть ни априорной, ни синтетической наукой, и, таким образом, в конечном итоге было обусловлено тем, что он заменил аналитический характер математической Ä^процедуры на синтетический, по крайней мере в отношении ее принципов.