– Ну, где ты, Павлуш? Уже попо́рався? Как там наша коровка? – спросила вышедшая на крыльцо Светлана, вытирая руки о фартук. Длинные темные волосы крупными локонами обрамляли ее лицо, правильные черты которого делали ее настоящей красавицей. Некоторые украинские слова она позаимствовала у мужа. «Попо́ратысь» означало, примерно, «управиться с делами», и теперь по-другому на этот счет Светлана не выражалась.
– Завтра, Бог даст, у нас будет малэнькэ тэля, – так же мешая украинские слова с русскими, ответил ей Павел. – Накрывай вэчэрю, я уже скоро – тилькы кролям еще дам. И воды принесу.
Щелкнул выключатель, и все еще бессветлячковый двор осветился желтым светом.
Было около девяти вечера, темнело быстро и незаметно. Вокруг лампы, словно выполняя некий ритуальный танец, закружился круговорот из мошкары, назойливых мух и еще более назойливых комаров. Вся эта мелкая братия двигалась хаотично, иногда обжигаясь о горячее стекло и падая, – но на смену им приходили все новые и новые сородичи. Вот подлетела еще недавно ползавшая, но теперь осчастливленная крыльями маленькая бабочка. Она захлопала ими то о лампу, то о железный балахон, а потом так же внезапно улетела, уступая место другим участникам спектакля.
Наконец, это представление решил покинуть и Павел.
Он зашел в дом и задвинул щеколду. Светлана уже поставила ужин на стол – и по всему дому витал запах жареной картошки с маринованными грибами. На столе стоял небольшой графин с самогонкой. В телевизоре громко пели смазливые, ярко одетые мальчики.
Внезапно свет погас. Песня оборвалась на полуслове, мальчики и графин на столе исчезли – и в комнату раньше времени вторглась ночь.
– Что еще за новости? – воскликнула Светлана.
Павел взял коногонку и, сказав: «За́раз гляну», – вышел на веранду.
– Ну что там? – через некоторое время крикнула из комнаты Светлана.
– Да пробки нормальни. Схожу за хви́ртку.
Спустившись с крыльца во двор, Павел прислушался. Через несколько домов доносились мужские голоса.
Послышалась имитирующая соловья садовая камышовка – эта песня перемежевывалась короткими позывками; и хотя в благозвучности ей нельзя было отказать, она осталась без внимания.
Бросив короткий взгляд на россыпь светлячков под грушей, Павел направился к воротам. Голосов на улице становилось все больше, и они приближались.