Незнакомец вошёл через окно и несколько секунд красовался, давая всем желающим возможность себя разглядеть. В оглушительной тишине Яна видела пятно чистейшей белой рубашки, а над ним узкое бледное лицо, такое умиротворенное, будто он, наконец, дошел до храма своего безумно почитаемого бога. И чернейшие глаза… Когда охрана догадалась схватиться за оружие, было уже поздно. В руках черноглазого умирал, истекая кровью, какой-то из троюдных братьев и горка зеленого желе на Яниной тарелке вздрагивала в такт его громким крикам.
Она сидела, равнодушно наблюдая, как черноглазый методически убивает самых влиятельных членов её семьи. Хотя какой там семьи, большой живой игры 'Монополия', принадлежащей лично прадеду. Его главного развлечения, вечной погремушки. Звякнешь денежкой и шарики катятся наперегонки, стараясь прийти к финишу первыми.
Вот и охрана уже самоудалилась, здраво рассудив, что всё происходящее – дело чисто семейное.
Черноглазый явно перебирал своих жертв. Женщин не трогал, как и молодых парней.
Рядом с Яной тётка в блестящем красном платье, похожем на обернутый вокруг тела кусок сморщенной бумаги, прикатившая из самой Франции, вытащила пистолет из кобуры на поясе лежащего у ног мужа и, сильно трясясь, несколько раз выстрелила в незнакомца.
«Какой-то он не шибко быстрый для вампира», – заметила Яна, когда на груди, на все ещё удивительно белой рубашке расплылись кровавые пятна. Черноглазый оказался рядом, выхватывая пистолет и сминая в руке, как пластилиновый. Даже теперь тётку он не тронул, просто отшвырнул, разворачиваясь, а заодно задел и Яну, отлетевшую от лёгкого на вид толчка далеко в сторону. Она упала на осколки стеклянного стола и они мгновенно впились глубоко в спину, впервые за вечер заставив Яну закричать.
Пистолет, который появился в руках прадеда, заинтересовал черноглазого куда больше. Через мгновение боль в спине стала нестерпимой, а шею Яны охватила ледяная рука, поднимая вверх. Незнакомец прикрылся ею, как щитом.
«Неудачный выбор, – сквозь мутную боль подумала Яна. – Что прадеду жизнь одного ни на что не годного отпрыска. Пристрелит не глядя».
Резкая боль обожгла руку, но на границе сознания Яна закричала от другого – кровь черноглазого смешалась с её кровью и, просочившись внутрь, превратила мир в подобие тошнотворной красочной карусели.