На этом моменте все сидевшие встали со своих мест. Семьи пришли со своими детьми, многие – именно с дочерью. Полубогам, конечно же, разрешалось продолжать род с обычными людьми в силу своей редкости. Для Уинкорна Де-Блу не было секретом, что некоторые отцы пришли сюда в надежде на то, что сын-Полубог заметит одну из них. Но Уинкорн, осознавая роль своего сына, не решался проронить ни слова по этому поводу. По крайней мере, не сейчас даже несмотря на то, как волновала его эта тема – обретение семьи и продолжение рода. Эти самые отцы и матери, некоторые с разочарованием и даже обидой, заметили, что Раст Де-Блу даже не глянул в их сторону, не то чтобы не подошел… Тем не менее младшая дочь из рода Де-Моно – Аврора Де-Моно – питала особый интерес к Полубогу (была это смесь страсти и восхищения? Раст так и не понял). Он чувствовал на себе их взгляды и даже явные (слабые) эмоции – за это можно поблагодарить учение у его отца и учителя О’Коннелла.
Они стояли, глядя на покидающих храм – происходило прощание с пришедшими. В знак уважения и благодарность за посещение такого события нужно было дождаться и проводить взглядом каждого приглашенного. В этот момент Хранитель вновь почувствовал на себе нескрываемое…
(Восхищение? Любопытство? Презрение?)
чувство, то ли породившееся страхом, то ли тайной. Он обратил внимание на эту девушку: светло-коричневые волосы, которые на концах плавно окрашивались в снежно-белый, что идеально сочеталось с её необычно привлекательной внешностью, серо-зеленые глубокие глаза, округленное аккуратное, прекрасное лицо, достаточно высокий рост для простой девушки, хоть и не достававший до него. Она не улыбнулась ему, а погрузилась куда-то глубже в свое сознание, словно разгадала в его лице что-то такое, что мучило её.
Наконец в зале не осталось никого, кроме их троих, даже священник покинул Храм, поскольку и ему не позволено подслушивать разговор семейства Де-Блу. Так и оставив это место в тишине, они отправились в священный холл.
2
Священный холл был гораздо меньше зала, в котором происходило мероприятие. Это была круглая почти пустая комната. Стены окрашены темно-зеленым узорами, разветвленными на всю комнату и оканчивающимися символами. Здесь стояла статуя основателя Великого Храма – Кола Боер’уа (позднее – Де-Боер’уа). Род Боер’уа известен всем живущим здесь. Они предложили систему образования и преданий, компенсирующую утрату культурного наследия в годы застоя и деградации. О них говорят в школах и церквях, две их статуи стоят в городе, но немногим удавалось видеть именно эту – в священном холле Великого Храма. Статуя представляла собой среднего роста мужчину с еле видной щетиной и упругим носом, на голове волосы уложены чуть больше вправо, чем влево, на нем был фрак, он стоял на ногах, указывая куда-то в сторону правой рукой, на которой было два кольца на среднем и безымянном пальце. Глаза смотрели чуть выше, чем указывала рука. Больше в холле ничего не было, кроме открытых балконов, с которых можно было увидеть значительную часть города.