Раст вопросительно взглянул на нее.
– Почему ты думала, что я знаю?
Впервые за весь разговор Аврора замялась. Затем все-таки вымолвила:
– Я видела их во сне. Ты был с ними.
Но Раст никогда не был с ними. Такой народ он бы точно запомнил. И неужели она решила построить их всех из-за одного сна? Он уже хотел спросить её, но она опередила:
– Это был не просто сон.
«Тогда что?» – встал вопрос на язык. Но Раст не стал спрашивать. У него и самого были не просто сны. И порой вопросы об этих снах сводили с ума. А настоящих ответов на них не существовало.
– Ты рассказывала родителям?
– Да, я честна с ними, хоть им многое и не нравится. Но мама была не против. Мой сон ей что-то напомнил, и она сказала, что мой выбор правильный и это действительно важно именно отобразить. Вот я и смоделировала, что запомнила. Кажется, никого не забыла.
– А что еще ты видела в своем сне? Что именно там происходило?
– Не знаю. Ты просто был с ними, говорил на другом языке, которого я не знаю и никогда не слышала. – Немного задумавшись, она добавила: – Ты был в своей броне. И вы, кажется, собирались сражаться.
– Как ты это поняла?
Аврора из семьи Де-Моно не замялась, не стала колебаться, сон она помнила даже сейчас, потому просто ответила:
– По твоему лицу.
4
Его удивили работы Авроры, но он не мог понять, насколько это важно. Увидит ли он этих людей завтра, через неделю, месяц или год? Нужно ли ему запоминать эти скульптуры? Впрочем, что-то подсказывало ему, что об этих скульптурах пока можно забыть. Возможно, у Авроры был дар. Дар пророка.
5
– Думаешь, он тоже любит её? – спросила Ульяна. Она наблюдала, как её сын обнимал девушку, сойдя со ступенек крыльца. Уже не первый день она видит их вместе.
– Возможно, – заметил Уинкорн. – Но мы оба знаем: придет время, и он оставит её здесь.
– Вместе с нами, – подметила Ульяна.
Уинкорн не ответил.
Накануне вечера Раст снова увидел старого дворецкого. Арлен Бронхэн – так звали бывшего слугу – не выглядел лучше, чем в прошлый раз. Его глаза были впалыми, уставшими, морщины заполняли лицо. Он более не выглядел как слуга Высоких Семей, и кто-то даже хотел его прогнать, не узнав знакомое лицо. Сэр Бронхэн, уважаемый и почтительный, превращался в бродягу, а Раст даже не знал, что случилось. Ему было даже как-то стыдно и горько, особенно, когда он наблюдал, как посмеиваются за спиной его дети, не из злобы, а только из своей детской сущности, потому что злобных детей здесь не велось, но точно из-за какой-то истории, какого-то эпизода, и гадал, а не знают ли они больше, чем он сам?