Не совсем даже ложь. Она постоянно прибиралась за Злодеем, и обычно речь шла о крови.
Эви пересекла холл, потянула за ближайший к витражному окну светильник и отошла назад, а кирпичная стена медленно скользнула в сторону, открывая потайную бальную залу, которая служила рабочим местом. Эви торопливо зашла – стена вернулась на место – и глубоко вздохнула. Знакомый запах пергамента и чернил в воздухе успокаивал, неизменно вызывая у Эви улыбку.
– Доброе утро, Эванджелина.
Утро пошло насмарку.
Ребекка Эрринг и её штат управленцев располагались слева, и все оторвались от работы, чтобы посмотреть на Эви. Ребекка пристально глядела ей в глаза сквозь большие круглые очки.
– Доброе утро, Бекки.
Та разгладила перёд наглухо закрытого платья на пару размеров больше, чем нужно.
– Посмотрим.
Шесть пар глаз вернулись к пергаментам – все осознали, что сегодня кровавой бани не будет.
Честно говоря, Бекки выглядела вполне симпатично. Она была всего года на два старше Эви, но два года превращались в десять, если смотреть, насколько увереннее держалась Бекки.
У неё была идеальная смуглая кожа, а строгая улыбка очень шла ярким чертам. Широкие скулы, широкая челюсть – это привлекало взгляд к точёному лицу. Если бы она была хоть на десятую часть столь же мила, сколь прекрасна, Эви сочла бы Бекки лучшим человеком на свете.
Но увы, Бекки была мерзкой.
Эви сладенько улыбнулась и заправила волосы за ухо.
– Трудное выдалось утречко?
Бекки улыбнулась в ответ – улыбка вышла такая жёсткая, хоть дорогу к замку ей мости.
– Я сегодня пришла первая, так что пришлось засучить рукава.
В переводе с Беккиного это означало: «Я пришла раньше тебя, а значит, я лучше, чем ты. Трепещи перед моей ужасающей пунктуальностью».
Глядя прямо перед собой, чтобы не дать себе закатить глаза, Эви протолкалась сквозь толпу народа – каждый мчался по своим делам. Босс требовал от каждого работника результатов, и каждый отчаянно пытался доказать свою незаменимость.
В этой просторной, открытой комнате, за потайной дверью, стояло множество столов. В бежевых кирпичных стенах через равные промежутки были витражные окна с изображениями разнообразных пыток и злодеяний, и тёплый свет заливал всё помещение. Под потолком поблёскивала на свету затянутая паутиной люстра, и Эви вспомнила отрубленные головы, свисающие со стропил внизу. Она всем сердцем надеялась, что крик из пыточной не означал, что скоро появится ещё одна.