Мой голос дрожал. Я не была уверена, что Ник узнает меня, хотя с момента наших выходных в Ливорно не прошло и двух месяцев.
– Что тебе нужно? – сразу спросил он.
Даже через трубку, я почувствовала исходивший от него холод. Что ж, на теплый прием я и не надеялась.
– Мы можем встретиться и поговорить? Я сейчас в Нью-Йорке.
Мне понадобилось несколько дней, чтобы усмирить свою гордость и позвонить. Просить помощи было больше не у кого. Я отслеживала его передвижения по хештегам в соцсетях. В основном через учетные записи его подружек. Так и узнала, что он в городе.
– Почему бы и нет, – ответил он, не задавая вопросов. – Знаешь «Сансетрайз», новый ночной клуб на Манхэттене? Приезжай, я буду в вип-ложе.
– Нет, нам нужно поговорить в более спокойном месте. Ник?
Я посмотрела на экран. Он положил трубку, даже не выслушав меня. Унимая дрожь, я обняла себя за плечи. Шансы пройти там фейсконтроль в моем состоянии было бы чудом, но я должна была попытаться. Одолжив у подруги платье и плащ, я слегка накрасилась и уложила волосы. Бледность кожи и болезненный вид бросались в глаза, но косметика немного исправила положение. Поймав такси, я доехала до ночного клуба и вышла на прохладный осенний воздух. Длинная очередь на вход не предвещала мне ничего хорошего. Я запахнула плащ поплотнее и пошла в самый конец.
Пройдя через унизительный отказ на вход, я написала смс Нику, что жду его снаружи. Он не вышел ни через полчаса, ни через час. Ник появился перед самым закрытием в компании высокой блондинки. На каблуках она была такого же роста, как и он. Красива и дорого одета, прекрасный аксессуар. Ему под стать.
– Ник! – позвала я, дрожа как осиновый лист.
Он остановился, посмотрел на меня. От пренебрежительного взгляда захотелось провалиться сквозь землю. Не спеша Ник поцеловал цыплячью ручку спутницы и помог ей сесть в машину. Я думала он так и уедет, но, закрыв дверь автомобиля, Ник подошел ко мне.
– Чего хотела? – не церемонясь, спросил он.
– Я беременна и не знаю, что делать, – сказала я, словно вывернула на обозрение ящик с нижним бельем.
Сейчас я помню только чувства, что бушевали внутри. Стыд, ненависть к себе, унижение, обида, отчаянье и призрачная надежда. В тот момент я точно выглядела отвратительно и жалко. Я смотрела в глаза Ника, и надежда на помощь умирала вместе с недовольным, полным отвращения выражением лица.