– И что? – помрачнел опер. – Он преступник. Рецидивист. Такого с поличным взять – что кредитку олигарха с пином найти. Закон есть закон! Будет сидеть. Против совести не пойду.
– Мотя, ты охерел?! Какой закон, какая совесть?! Меня же Витька с балкона выкинет! А тебя живьем закопает! А я жить хочу! Я слишком молода, чтобы умереть!
– Не закопает… Спокойно. Мне сейчас раскрытия во как нужны, – опер провел ребром ладони по шее, – должность светит. За каждую «палку» землю рою, а тут сама прилетела.
– Ты про какую палку?
– Не ту… Ничего твой Витька не узнает. Я профи. Слушай и запоминай…
Бердяев в двух словах изложил план, затем вызвал подкрепление и помчался к пойманному Целовальникову составлять протокол изъятия ворованных вещичек. Тот не сидел, сложа ноги, пытался вырваться и призывал прохожих принести кусачки или ножовку. И ведь почти уговорил сердобольную бабулю, объяснив, что стал жертвой политических репрессий. Но не судьба.
Сегодня с машиной повезло, приехала быстрее «Юбера». Вечно пузатый Бориска гостеприимно распахнул задний отсек.
– Прошу.
Бердяев сел вместе с задержанным, чтобы в дороге задать пару коварных вопросов.
В отделе он, минуя дежурную часть, проводил Целовальникова в свой кабинет, запер дверь на ключ и без любовной прелюдии приступил к делу.
– Как думаешь, если на обыск съездим, не формальный такой, а с пристрастием, много еще краж поднимем?
Федор ворованного дома не хранил, но прекрасно понимал значение слова «с пристрастием». Подкинут, суки. Но решил не сдаваться.
– Да мне похер.
– Вот понтов не надо. Одно дело эпизод, другое – десяток. Три года сидеть или семь? Иски обратно, возможность выйти по УДО и прочие маленькие земные радости.
Блин, мент угадал с «десятком» или случайно попал?
– И чего?
Матвей показал большим пальцем на висящую за его стеной карту района.
– На этой земле бомбил?
– Я вообще тут первый раз. Хату по замку выбрал. Замок – говно.
– Отлично! Меня не очень волнуют подвиги, совершенные где-то там, за горизонтом. А тебя, к примеру, волнует, если какой-нибудь твой знакомый погуливает с чужой женой?
– Да пофиг, – догадавшись, о чем речь, хмыкнул Целовальников.
– Супер! Мы оба вменяемые, благоразумные люди с легкой степенью пофигизма.
– Я сразу врубился, что ты в шкафу делал…
Теперь понятно, почему красотка дверь не открыла. Ждала, пока любовник в шкаф спрячется. Классика «Аншлага».