Однако же Дарье было дорого скромное наследство, доставшееся от папы, оно хранило воспоминания.
Когда-то Александр Петрович Ильиненко переехал в город Краснодар с дочерью-подростком, сбегая от груза воспоминаний о погибшей жене. Отец, неожиданно получив статусы вдовца и одиночки, справлялся как мог. Вытаскивал из депрессии себя, из комплексов – дочь. Из горя – их обоих. И Даша была благодарна ему за это. Пусть неловко, несуразно, но папа справился. Не спился, вырастил. И верил. Александр Петрович всегда верил в единственную дочь, зачастую больше, чем она сама.
И Дарья Александровна Ильиненко выросла. Научилась одеваться, краситься, не стесняться своего «деревенского» происхождения. Жизнь не была легкой, но и не сказать чтобы откровенно плохой.
Отец умер, когда она только-только устроилась на работу после института. В этот раз ее вытаскивала Дарина.
Это было четыре года назад.
Было сложно, плохо, просто отвратительно, но Даша справилась. Выжила. Выплыла. Поднялась в садике до должности старшего воспитателя, а дальше строить карьеру не захотела. Учреждение было наполовину частным, платили не так чтобы много, но больше, чем в государственных. А деток Даша любила. Вот родителей – не очень, но это зло необходимое. Иногда неадекватное. Впрочем, возможно просто некоторые мамочки ревновали ее к своим мужьям, хотя, честно – нашли кого.
Нет, Даша не считала себя страшненькой. Если не сравнивать с Дариной, конечно. Лицо симпатичное, особенно когда не уставшее. Волосы длинные, крепкие, но всегда в тугой косе или пучке, чтобы не попали, куда не следует. Одежда – неизменные джинсы, балетки и свободные блузы, зимой – свитера, чтобы скрывать под собой лишние складки на животе и спине.
Зато дома можно было расслабиться. За кружкой чая на крохотной кухоньке с выцветшими обоями, под привычное ворчание подруги. И ее же жалобы. Несмотря на всю красоту и богатство девушки, той… категорически не везло с парнями! Не то, чтобы Даша могла той как-то помочь советом – не с ее нулевым опытом в отношениях, – но всегда готова была выслушать.
– Дашка, сколько можно тебе говорить? – вновь завелась блондинка. – Любить себя надо! Любить! И тогда в жизни наладиться!
– Что-то у тебя тоже не все гладко. – не выдержав, съязвила Даша. – А ты себя любишь, и другие тебя любят. А что ж так?