– Тебя как зовут, есаул? – спросил я, чувствуя, как от топота копыт потихоньку гудит земля.
Командир отряда отвел взгляд от надвигающейся конной лавы и посмотрел на меня в упор. Восходящее солнце осветило сбоку его округлое лицо с толстым картошечным носом и мясистыми губами. Большие серые глаза спокойно глядели на меня. Ростом есаул был на голову выше меня и вдвое шире в плечах, эдакий былинный богатырь, очутившийся в начале девятнадцатого века.
– Зовут меня Степан Серовский, ваше благородие, – ответил он. – А воюю я с тех пор, когда мне исполнилось десять годочков. Так что вполне могу отличить неприятеля от союзника.
Букву «г» он говорил с небольшим придыханием.
– Это хорошо, есаул, – ответил я. – Опыт у тебя, значит, огромный. А я какой-то лекаришка, да еще и под арестом, говорю тебе, что ты и твой отряд сейчас на Востоке. Здесь всё не так, как ты думаешь. И на твоем месте я лучше поостерегся бы, так, на всякий случай.
Поглядев на меня еще пару мгновений, Серовский обернулся и крикнул отряду:
– Готовься к бою!
Казаки тут же вскочили, забегали, засуетились. К тому времени, когда незнакомые конники подъехали к нам, отряд уже занял круговую оборону, спрятав коней посередине.
К тому же, и я вчера не обратил на это внимания, на вооружении у казаков имелся «единорог». Сейчас оружие быстро зарядили и канонир встал рядом с дымящимся запалом. Огромные колеса лафета придавали грозному орудию комичный вид и создавали обманчивое впечатление безобидности.
– Сейчас поговорим с туземцами, а потом продолжим нашу беседу, – сказал негромко Юра, встав рядом со мной.
– Жду, не дождусь, – ответил я, не глядя на него.
Не доехав до нас сотни шагов, конные остановились. Их было необычайно много, линия строя заняла почти все пространство перед нами. Серовский вышел чуть вперед и внимательно осматривал пришельцев.
– Их тысяч десять, не меньше, – заметил урядник. Он стоял рядом с есаулом, но я расслышал его слова.
– Это не киргиз-кайсаки, – сказал Юра, оглядывая строй. – Я не знаю, кто это такие, дьявол их раздери.
Я всмотрелся в строй всадников и тоже разглядел, что на них нет малахаев, как на большинстве кочевых воинов. Эти носили на голове красные шапочки, а на теле, под панцирями, черные и темно-серые халаты.
– Я слышал, что Ташкентом правит некий Юнус-Ходжа, – сказал я. – Может, это его войско?