Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лёд полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!
Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: "На долгую разлуку
Нас тайный рок, быть может, осудил!"
Матюшкин Фёдор Фёдорович (1799–1872). Прозвища – «Федернелке» и "Плыть хочется". Становится известным мореплавателем, адмиралом. По окончании Лицея отправляется в первое кругосветное плаванье в экспедиции Крузенштерна. Верность и преданность лицейскому братству Матюшкин сохранит до последних дней жизни. В какой бы точке земного шара он ни находился, лицеисты всегда получали от него поздравления в лицейскую годовщину. Впервые он сумеет появиться на встрече с лицеистами только в 1841 году, когда выйдет в отставку.
В строчках, посвящённых Матюшкину, «спрятан» ещё один лицеист, Антон Антонович Дельвиг. "На долгую разлуку нас тайный рок, быть может, осудил!" – это перифраз из принадлежащей его перу "Прощальной песни воспитанников Царскосельского Лицея", ставшей гимном лицеистов:
Простимся, братья, руку в руку!
Обнимемся в последний раз!
Судьба на вечную разлуку
Быть может, здесь сроднила нас.
Эти слова стали паролем для всех лицеистов. Постепенно под воздействием вина и воспоминаний настроение поэта меняется, и вот уже он обращается ко всем своим друзьям:
Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.
Первые четыре строчки возвращают читателя в лицейские годы. Здесь всё пронизано духом и буквой Лицея, лицейской лексикой и символикой: "Наш союз… как душа неразделим и вечен…", «свобода» – лицейский символ и идеал, одно из ключевых для лицеистов слов, и, наконец, «беспечность» – прекрасная спутница юности, противопоставленная высокопарной напыщенности, ложной многозначительности и ханжеству.
Всего через год, в лирическом отступлении в конце шестой главы "Евгения Онегина", прощаясь с юностью, он попытается проститься и с беспечностью и… не сможет: