Апрель – удзуки – месяц дейции, месяц сакуры.
Май – сатсуки – месяц рисовых посевов, месяц глицинии.
Июнь – минадзуки – месяц без дождей, месяц гортензий.
Июль – фумидзуки – месяц литературы, месяц лотосов.
Август – хадзуки – месяц опадающих листьев, месяц космеи.
Сентябрь – нагатсуки – месяц длинных ночей, месяц хризантем.
Октябрь – каннадзуки – месяц без богов, месяц георгин.
Ноябрь – симотсуки – месяц заморозков, месяц кленов.
Декабрь – сивасу – месяц окончания дел, месяц увядания.
Доверие. Встреча под зонтом в месяце хризантем
Святилище Лунного медведя было очень маленьким и скромным, но для Куматани Кенты оно навсегда останется самым сокровенным, самым важным. Здесь он играл в детстве, здесь мальчишкой помогал матери, а юношей – вместе с ней облегчал страдания людей. До сих пор не верилось, что надо уходить.
Кента сомневался – а готов ли он к самостоятельной жизни? Ведь его место здесь. Эти доски помнят тепло его коленей, а стены – звук голоса, читающего молитвы. Он не видел себя вне родного святилища, вне этой затерянной в лесах деревеньки.
Дернув за веревку, чтобы прозвенел колокол, он трижды хлопнул в ладоши и, зажмурившись, попросил богов обернуть все вспять, хотя знал, что те не станут исполнять ничтожные желания кого-то вроде Кенты. Мать, молящаяся перед скрытым в тени алтарем, выпрямила спину и обернулась через плечо. Улыбка осветила немолодое, но все еще самое прекрасное в мире лицо.
– Кента-кун, ты зашел просить благословения перед дорогой?
– Да, матушка. – Он поднялся по ступеням и опустился рядом с ней, но слова молитвы не шли в голову, забитую переживаниями, стыдом, сомнениями и страхами – всем тем, к чему Кента за свои семнадцать лет еще не привык. О чем же просить божественного покровителя? О легком путешествии и удачном разрешении дела? Или о здоровье и благополучии матушки, что остается при храме совсем одна? Или попросить Лунного медведя позаботиться о людях из деревни, коли сам он уже этого сделать не сможет? Когда-нибудь, но не сейчас.
– Однажды этот день наступил бы, сынок, – тихо сказала матушка. – Ты же знаешь и сам.
– Но мне вовсе не обязательно уходить, – возразил он, понимая, что это ложь. – Я не хочу становиться оммёдзи.
– Боги дали тебе этот дар, милый, и не нам решать, что с ним делать. – Она погладила его по волосам, и Кента, как когда-то в детстве, склонил голову к ее коленям, теплым, мягким. Уткнувшись в них, можно было спрятаться от всех бед. – Мы столько лет молились, чтобы небеса послали нам тебя, но у всего есть срок, и пришел мой отпустить ребенка из-под своего крыла.