– Нет, – холодно ответила Алиса, но я не верю, что отец Зунделанда – крестьянин.
– Уж не хотите ли вы этим сказать, что я вам лгу?
– Именно это я и хочу сказать.
Я вижу, как Вы, господин доктор, покачиваете головой: Алиса, дескать, была просто безрассудна и прямиком неслась к собственной погибели. Это на самом деле так, потому что она своим поведением восстанавливала против себя людей, вполне способных ей навредить, тот же профессор, например. Он отнюдь не был лжецом. И уж во всяком случае, не был он хитрюгой. Просто, в отличие от нас, он разговаривал на другом языке. И еще: в отличие от нас, он побывал в самой преисподней. Такие люди знают больше. Мы полагаем, каждый обязан сражаться за истину. За полную открытость в отношениях между людьми. Он же считал это лишенным всякого смысла.
А что из сущего, кстати сказать, не лишено смысла, спрашиваю я сегодня? Много мнений существует на этот счет – много! Этот профессор, в отличие от нас, мыслил иными категориями. Он побывал в таких переделках, что видел смысл в единственном: в умении выжить.
Алиса, между тем, была вне себя от гнева:
– Философия соглашателей, вечно идущих по линии наименьшего сопротивления, – возмущалась она, – плыть по течению ради самосохранения – позор! Твой дядя, например: он предпочел быть расстрелянным или повешенным, но пресмыкаться ради физического выживания он не стал. Честь ему и слава!
Вот такой была она, моя бывшая супруга.
Я же был другим. Вечно терзаемый сомнениями. Пал ли мой дядя смертью героя – для меня это еще большой вопрос. Слишком много неясностей во всей этой истории. Не исключено даже, что и он, как многие другие, выживал и выжил. А вдруг! Почему бы и нет?
Лишившись сна от всех этих «а вдруг» и «почему», я сказал себе: я должен съездить в Косцелиско, откуда Зундерланд, если ему верить, был родом. А значит, и его отец, который и впрямь мог оказаться моим дядей.
Выпросив короткий отпуск, я отправился в Высокие Татры. Вовсе не для того, чтобы найти там отдохновение или подышать воздухом, напоенным хмельным ароматом шампанского, которое невидимой пеной стекает с голубых горных склонов. Я прошел пешком от Закопаны до Каспровы Верх, непроходимыми тропами пробирался к высокогорным селениям, о которых говорил профессор. Я должен был узнать как можно больше о нашем библиотекаре или о его отце, который вдруг исчез столь таинственным образом.