Госпожа Пистолькорс с удовольствием приняла приглашение августейшей подруги. Она нарядилась в новое платье от модной московской портнихи, Надежды Ламановой, которая тогда еще не удостоилась статуса поставщика двора Ее Императорского Высочества Елизаветы Федоровны, жены московского генерал-губернатора, но уже была весьма популярна. Мария Павловна не могла позволить Маме Лёле перещеголять ее и облачилась в умопомрачительный туалет, недавно привезенный из Парижа. Гонка нарядов доставляла модницам огромное удовольствие. А своими бриллиантовыми парюрами дамы, похоже, собирались ослепить всю театральную публику и сопровождающего их Владимира Александровича, который, как истинный эстет, наслаждался компанией роскошных красавиц.
Неожиданно тем вечером царская чета тоже оказалась в Мариинке. Великая Княгиня предложила зайти в антракте в императорскую ложу, поприветствовать Ники. Мама Лёля уже встречалась с Государем, в его бытность Цесаревичем. Они несколько раз танцевали на офицерских балах, и Павел даже как-то пригласил племянника к ней в дом, на один из ее знаменитых приемов. Ольга не могла упустить посланный судьбой шанс. Она решила, что нужно хватать такую удачу за хвост и непременно напомнить Императору о себе. Пусть привыкает! В конце концов, ее сын, хоть и официально не признанный Великим Князем, по отцу приходился Николаю II двоюродным братом.
Появившись в антракте в царской ложе, Владимир с дамами застали императорскую чету врасплох. Ольга улыбалась Государю своей самой обворожительной улыбкой, но он упорно не смотрел в ее сторону. Ее Императорское Величество, по которой еще не было заметно, что она ждет второго ребенка, тоже была холодна. Вскоре монаршая чета покинула театр, не отведав закусок, поданных им в перерыве. Дядя Императора, зная о положении Аликс, списал скорый уход на естественное недомогание. Не заподозрив ничего дурного, он с удовольствием остался со своими спутницами досматривать балет в ложе Царей, угощаясь нетронутыми яствами.
Вскоре Великий Князь получил гневное письмо от Государя, где тот выговаривал, что они с супругой считают случай в театре неприличным, и требовал, чтобы подобное в будущем не повторялось. Ники находил обидным, что при Александре III дядя не посмел бы без разрешения Царя привести кого-то в его ложу. Николай II рассчитывал, что, как старший из братьев отца, Владимир будет не нарушать приличия, а, напротив, будет стоять на их страже.