– Ваше меню и специальное предложение…
– Кофе. Самый большой и черный из возможных, – почти не задумываясь повторил я то, что говорил много лет назад.
Официант испарился, оставляя меня в одиночестве некурящего зала. Теперь я мог спокойно открыть свой рюкзак, который до этого прижимал к груди, словно любимое дитя. Нервно осматриваясь, я достал деньги, что получил от кассира. Бумажки в беспорядке валялись как попало, но их было не так много, чтобы ошибиться.
Две, мать их, тысячи долларов. Даже если больше ничего не предпринимать и верить, что по возвращению деньги не испарятся, то я уже заработал за эти несколько минут больше ста пятидесяти тысяч рублей. Поверить, что вот так легко можно сколотить небольшое состояние… Я опять сталкивался со своей любимой проблемой: знать не равно верить. Впрочем, эта проблема настолько плотно поглотила меня за последние сутки, что я предпочитал просто жить в этом состоянии, а не анализировать его. Поговорить о своем подсознании и раскулачить внутренних демонов я всегда успею.
Итак, что мы имеем на данный момент? Я сижу в сетевой кофейне, некогда популярной до тошноты, а теперь едва ли насчитывающей пять заведений в столице. У меня остались деньги для обмена, а вокруг ждут десятки различных обменников. И золотое время покупки и обмена валют сейчас позволяет избегать хоть какого-то контроля со стороны государства. А значит, если все пройдет хорошо, несколько рейдов через загадочный ломбар смогут обеспечить меня на всю жизнь. Да не просто обеспечить – я смогу создать жизнь своей мечты всего за несколько дней!
Как раз к этому триумфальному открытию на столе передо мной оказался кофе. Официант удалился, даже не спросив, хочу ли я что-то еще. Его можно понять – уже в те времена шутки про осенне-весенние обострения были в ходу. А здесь какой-то великовозрастный идиот с улыбкой маньяка прижимает к груди рюкзак и чуть ли не слюни пускает, глядя в никуда. На месте парня я бы еще и менеджеру пожаловался.
Пришлось немного поумерить свою эйфорию. Я взял в руки то ведро с кофе, что мне любезно предоставили, и сделал приличный глоток. Мой чувствительный вкус, избалованный рафом и латте на миндальном молоке, который я гордо скрываю от коллег по работе, яростно запросил пощады. Но при этом черное варево, миновавшее рот и пролившееся по горлу в самый центр моего я, подхлестнуло сходящую с ума память. Прикрыв глаза, я в самом деле наслаждался горько-терпким вкусом незакрытой сессии, прогулок до самого рассвета и безумных приключений студенческих лет.