.
Понятно, что она имела в виду, называя эту книгу вершиной своего мастерства. До этого повествование в ее романах было линейным, с единственным главным героем, о котором она писала в третьем лице прошедшего времени. Здесь же Афина делает нечто похожее на то, что показывал Кристофер Нолан в фильме «Дюнкерк»: вместо того чтобы следовать одной конкретной линии повествования, она наслаивает разрозненные сюжеты и перспективы… Получается такая движущаяся мозаика; толпа на ней словно кричит в унисон. Достигается эффект кинематографичности; вы представляете себе все с документальной четкостью: сонм голосов, обнажающих прошлое.
История без обозначенного главного героя такой захватывающей быть не должна. Но строки Афины настолько увлекательны, что я продолжаю погружаться в историю, зачитываюсь, вместо того чтобы переносить ее в ноутбук. Это история любви, замаскированная под военную повесть, и детали здесь настолько потрясающе ярки, настолько конкретны, что трудно поверить, что это не мемуары; что автор просто не записывает слова призраков, вещающих ей на ухо. Теперь понятно, почему на написание ушло так много времени: кропотливость исследования сквозит в каждом абзаце, начиная от описания меховых армейских шапок и заканчивая видом эмалированных кружек, из которых рабочие хлебали разбавленный чай.
Афине дана колдовская способность приковывать ваш взгляд к странице. Мне просто необходимо знать, что происходит с А Гэном, щуплым студентом-переводчиком, и Сяо Ли, нежеланным седьмым сыном. В конце я рыдаю, когда узнаю, что Лю Дон так и не вернулся домой к своей преданно ждущей его невесте.
Но нужна доработка. Это не готовый черновик, это даже не совсем еще черновик, это, скорее, сплав поразительно красивых предложений, широко обозначенных тем. Время от времени случаются вставки вроде [а дальше они пускаются в путь – дописать потом]. Но крошек насыпано достаточно, чтобы я могла двигаться по следу. К чему все идет, я вижу, и это великолепно. Просто восхитительно, умопомрачительно прекрасно.
Настолько, что я не могу не попробовать все это закончить.
Поначалу это просто забава. Упражнение для писателя. Я не столько переписываю рукопись, сколько проверяю, удастся ли мне заполнить пробелы; достаточно ли у меня технических навыков, чтобы оттенять, добавлять штрихи и додумывать, пока картина не сделается полной. Я собиралась поиграть лишь с одной из глав в середине – той, в которой особенно много незавершенных сцен и по которой можно было бы вывести результат только при полном, глубинном знании текста и автора.