– Ну и лица! Таких и в ночлежках не встретишь!
– Особенно анархи женского пола! – откликнулся Алексей. – Просто красавицы!
Оба усмехнулись, видя людей в грязных, рваных шинелях, с испитыми лицами, немытыми и давно нечесаными бородами. Полтора десятка женщин можно было с трудом отличить от лиц мужского пола.
– А вот на того матроса прошу обратить внимание, – сказал офицер. Его многие знают.
– Кто же это?
– Матрос Железняков. Свои его обычно зовут Железняк.
Облик этого анархиста с высоко поднятой головой надолго впечатался в память Алексею.
Между тем, обещанной борьбы насмерть не последовало. Все комнаты были очищены. Закрытой оставалась последняя. Оттуда раздался одиночный выстрел. Солдаты взяли ружья на изготовку. Выдавленная дверь раскрылась. На полу лежало окровавленное и неподвижное тело анархиста. На оголенных участках рук и шеи различались следы татуировки, какую делали обычно уголовники.
– Кто-нибудь стрелял? – спросил Половцов, глядя на подошедших преображенцев.
Они переглянулись. Все дали отрицательный ответ
– Не истратили ни одного патрона, господин генерал. Можете проверить.
– Значит, самоубийство. Это кто? – спросил он одного из задержанных.
– Асин, – ответил тот и неожиданно, вырываясь из рук конвоиров, стал кричать в сторону Половцова: – Он не самоубийца! Это вы его застрелили! Вы!
– Отведите арестованных в Таврический дворец. На съезд Советов. Пусть ими полюбуются, – спокойно отдал приказ Половцов. – Охранять здание поручаю отряду семеновцев.
Столица успешно прекратила деятельность гнезда анархистов. Правда, утором к освобожденной даче стали приходить рабочие соседних заводов. Большевистские лидеры требовали от семеновцев ответа, кричали, что так не оставят, грозили забастовкой. Посланного с объяснениями корнета толпа вытащила из машины и избила до полусмерти. Подобравшие его прохожие отвезли в госпиталь. Половцов приказал солдатам покинуть дачу.
Всего было арестовано пятьдесят девять человек. Некоторые из них только накануне бежали из «Крестов». Половцову и Переверзеву пришлось оправдываться за свои действия перед съездом Советов. Сработала фотография убитого Асина. По характерной татуировке удалось выяснить, что Асин был известный вор-рецидивист, записавшийся в анархисты.
Матросы – кронштадцы устроили помпезные похороны уголовнику Асину. Много черных и алых знамен, оркестр. Над могилой красовался баннер со словами «Смерть палачам Половцову и Переверзеву». Несколько раз матросы врывались в приемную Переверзева, заплевывая ее шелухой от семечек. «Убьем, убьем, убьем!», – звучало на весь этаж. Защищать было некому. На убийство все же не решились.