– К тому же, говорил он, ожидается приезд Ганецкого в Петроград. Тут бы мы его и накрыли вместе со своими помощниками.
– Я придумал, – сказал Терещенко. На публикацию нужно время. Следует в течение ночи обзвонить, а если нужно, объехать редакции тех газет, представители которых были сегодня в Таврическом.
– Здесь нужно найти авторитетного человека. Нас могут не послушаться. Что, если вы это возьмете на себя? – обратился Некрасов к Председателю правительства скромному князю Львову.
– Действительно, это выход, – ответил Львов, придвигаясь к телефону.
Вскоре стало слышно, как князь доверительно общается с редакторами. Прошло немало времени в эту бессонную ночь.
– Ну как? – спросил Терещенко усталого Львова.
– Все согласились не печатать. Только одна вредная газетка запротестовала. Редактор Уманский.
– Как же, знаем такого! Газета называется «Живое слово». И запретить не можем. Свобода печати!
Переверзев стоял перед Львовым с бумагой в руке.
– Прошу подписать мое прошение об отставке. Знаю, многие в правительстве недовольны моей работой.
– Что же, задерживать не буду. Куда собираетесь после работы в министерстве?
– На фронт. Надеюсь там принести пользу Родине.
– Что же, спасибо за службу! Сами видите, время такое. Приходится принимать отставку ночью и без должного уважения.
Никитин перестал отвечать на телефонные звонки. К ночи преступность в городе многократно возросла. Но выслушивать все равно приходилось.
– Таврический? – взволнованный голос в трубке. – Я звоню из Гостиного двора.
– Да. Что у вас?
– Ради бога! Грабители выломали замок. Выносят товары. Помогите!
– Вы в милицию звонили?
– Всюду звонили. Никакого ответа. Хоть вы чем-нибудь помогите.
– Сейчас попробую. Он положил телефон и тут же, сняв трубку, обратился к оператору:
– Барышня, соедините меня с отделением милиции.
Через некоторое время он услышал ответ телефонной барышни:
– По заказанному вами телефону не отвечают.
– Черт! Выразился Никитин и положил трубку.
Обращался дважды в штаб. Потом снова в отделение милиции. Нигде не могли помочь. Раздавались новые вызовы. Сообщали о грабежах, звонили с Апраксина рынка, из банков. Женщины просили защитить их от насильников.
– Что я могу сделать в этом бардаке! – воскликнул генерал, перестал отвечать и, ничего не говоря, клал трубку.
Хотя газеты еще молчали, слухи о большевиках разнеслись по улицам. Цигурия ворвался в Таврический дворец с перебитым пулями эфесом шашки и закричал: