– Это не имеет значения. Тебе что-то надо?-этот человек спрашивает смотря куда-то в сторону. Может быть, он меня видит? -подумал я, – нет… это ведь невозможно. Его душа в этот момент кричала о чём-то совершенно непонятном.
– Я лишь забочусь о тебе, а ты… Как ты разговариваешь с матерью!?– казалось, что она сейчас расплачется, однако душа её говорила следующее: «Надо бы заставить (имя) почувствовать себя винов(атым/атой), так (она/он) точно согласится»
Человек молчит.
– Вот недавно, когда в гости к нам приезжала твоя тётя Надя, с тобой было невозможно говорить, она бедная спрашивает, интересуется тобой, но ты как некумека. Не улыбнёшься в ответ, слова ласкового от тебя не дождёшься, чай тётушке не предложишь…ну как тебе не стыдно, что с тобой происходит?
– Со мной всё в полном порядке, мама. Прошу прощения, мне надо идти, – человек думал, как бы побыстрее уйти, он понял, что она что-то задумала.
– Стой, я не разрешала уходить! Сядь, надо поговорить.
– Мам, мне что-то нехорошо, давай как-нибудь потом, – я почувствовал как сердце человека забилось быстрее, даже пот выступил на лбу: « Я знаю, она хочет отправить меня к бабе Риме, ни за что не поеду, это же хуже жизни, она хочет избавиться от меня, руки у неё дрожат, зрачки увеличились, спину вон как выпрямила, чувствует себя распорядительницей судеб», – хуже жизни? О чём эта душа молвит…? Мне становилось всё интереснее.
– (Имя), постой, воробушек, я принесу таблетки
«Зачем она называет меня воробушком, ну и воображение. Почему бы прямо не сказать, зачем какие-то беседы? Мне почти 17, а она до сих пор считает меня наивным ребёнком. Немудрено, она мной не довольна»
Человек направился в какую-то комнату, сначала мне показалось, что это не комната, а оранжерея, всё было холодного зелёного цвета, отчего я почувствовал холодок по спине. Стены были пусты, полки тоже, ни одной картины, ни одной фотографии, казалось, что сюда только что переехали и ещё не успели заполонить пространство человеческими штучками. Экзотические растения словно не наполняли эту комнату, а просто присутствовали, прям как я. Захотелось побродить по ночному Монпелье, пока этот человек спит, а потом снова вернутся к нему.
Мне особенно нравились прогулки ночью. Я шёл, еле касаясь земли, летний асфальт щекотал мои потрескавшиеся пятки, а легкий тёплый ветерок дул мне прямо в лицо, я любил чувство умиротворения, но мысли о том человеке переполняли меня и не давали мне покоя, я хотел узнать о нём, как можно больше. Это новое чувство, которого я несколько опасался и которое ждал 2114 лет. Судя по акценту его матери и книгам Салтыкова-Щедрина, сборнику детских стихов Маршака, которые я заметил в фойе, она родом из России, наверное, заключила брак с французом, которого в доме человека не было. Сам человек не вызвал у меня ни малейшего отвращения, я заметил в нём диссонанс: ртом он издавал мелкие звуки, больше походившие на бормотание, в то время как его душа драла глотку.