Юноша быстро доставил Наю к месту её нового обитания. Когда-то здесь располагалась дежурная смена наблюдателей. Во время долгих и унылых суточных смен-вахт они почти всё время находились здесь, в крохотной комнатке без единого окошка, коротая время за игрой в кости и разговорами. Спать воинам во время смены не полагалось и оттого вся мебель единственной комнаты башни состояла из тяжелого и прочного стола и скамей вокруг него. Скамьи со временем перекочевали в другие помещения, в том числе в шатёр, а вот стол, ввиду своего размера (он не проходил в дверной проём) и довольно большой массы, остался на своем «законном» месте. На него и положил Наю молчаливый помощник Дара. Парень обвёл помещение взглядом, наметил место, куда он поставит топчан. В очередной раз глянул на Перерождённую, поспешил в комнату девушек – до заката ему надлежало разобрать, перенести и снова собрать лежак – то самый, который он сколотил буквально вчера.
Сашку подмывало покинуть «промежуточного» носителя и вновь соединиться с Наей, однако он благоразумно решил, что в текущей ситуации оставлять Роша одного (такое имя носил немного странный помощник Дара) – опрометчиво. Заречнев знал, что он шпионит за Перерождёнными, однако для чего он это делает и на кого работает – оставалось пока для него загадкой. Наученный непростым опытом симбиотства с Наей, он не спешил проникать в сознание паренька глубоко. А уж тем паче – сливаться с ним полностью: кто знает, какие магические техники используются в этом мире, но судя по тому, что он успел узнать, тайну его пребывания в теле кого-либо из местных обитателей долго сохранять не удастся. Если только этого не пожелает сам носитель…
Отсутствие прочной связи с сознанием нового симбиота не позволяло человеку погрузиться в глубины его памяти. Узнать, кто он такой, откуда, чем занимался – словом, «скачать» всю информацию, которая хранилась в памяти носителя. Всё, что мог Сашка в текущей ситуации – наблюдать за происходящим глазами симбиота, слышать то, что слышит они и ощущать то, что ощущает юноша.
А ещё Заречнев чувствовал голод. По непонятным пока для него причинам паренька кормили редко и мало, хотя работал тот на совесть (или – за страх?).
– Рош! – остановил Заречнева властный голос Дара. – Она – в сознании?
Паренёк отрицающе покачал голвой.