Старик бодро поднялся с качели, её спинка стукнула по стене дома. Забирая свой стакан и бросая туда почти затухшую сигарету, он прошёл по террасе до ступенек во двор, по пути опустив рукой ствол жены. Спустившись ко мне, он взял из моей ещё до сих пор поднятой левой руки визитку и сказал:
– Прошу извинить мою жену, но и вы должны нас понять. Выглядите вы, хоть и опрятно, но ситуация созданная вами сейчас, к доверию не предрасполагает.
Хорошо, что привёл себя в порядок в Нью-Йорке, подумал я. Явись я сюда в таком виде, в каком входил в ювелирный – выстрела мне не избежать:
– Извините за это глупейшее вторжение, но я стучал несколько раз и мне никто не открывал.
Слегка, но не до конца, опустив ружьё, Маргарет сказала:
– Вам никто не открывал, потому что мы никого не ждём!
Старик, протягивая мне обратно визитку, прервал жену:
– Полно вам обоим! Ситуация, похоже, не предполагает к насилию ни с одной из сторон. Маргарет, повесь уже пулемёт обратно на стену и сделай нам чаю. Похоже, что эта визитка говорит за вас. Вы пришли за платьем.
Маргарет стукнула прикладом ружья по деревянному полу террасы и, разворачиваясь, чтобы уйти внутрь дома повышенным тоном отчеканила:
– Виллиам. Это тебе не пулемёт. Это коллекционное двуствольное, вертикальное, ружьё двенадцатого калибра. И если ещё раз назовёшь его пулемётом, то в следующий раз я его точно заряжу! А чай – сами себе теперь готовьте.
Хлопнув дверью, она ушла внутрь дома и по включившемуся наверху свету – стало понятно, что вечер с портным мы проведём вдвоём.
Придвинувшись чуть ближе ко мне, старик прошептал:
– Прошу вас, пройдёмте и присядем за чашкой чая, а когда жена уснёт – может и чего покрепче.
Усадив меня за стол гостиной, мастер занялся приготовлением чая на кухне. По громким стукам чашек и множественным хлопкам дверей кухонных шкафчиков становилось понятно, что сам он редко занимается какой-либо готовкой. Перебивающий эти звуки раздался сверху крик жены:
– Вторая полка слева от холодильника! Зелёная банка! Хватит уже там греметь!
После этого мною были услышаны только два звука, скрип дверцы шкафчика и свист чайника. Прошла пара минут, и старик вернулся, держа в руках поднос с кружками, фарфоровым чайником и зефиром. Поставив поднос на невысокий дубовый столик, он уселся в кресло напротив меня и, пододвигая чашку на мою сторону стола тихо сказал: